— Я не против, — говорю я.
— Давайте погуляем, — соглашается Федя.
После уроков я иду к Ли. Ещё по дороге начинаю фантазировать, куда мы завтра можем пойти все втроём. Но у Ли уже есть идея. Только это сюрприз. Мы встретимся, проедем несколько остановок на автобусе, а там Эльвира нас встретит и проводит. Она нашла своё призвание. Что-то, к чему шла всю жизнь. Меня она просила обязательно быть. И если кто-то из наших друзей присоединится — тоже будет здорово.
— Надеюсь, она не начала петь в караоке и не заставит нас подпевать? — спрашиваю я.
— Мы всегда можем уйти, — смеётся Ли. — Для этого и нужен Федя. Мы договоримся заранее, и в случае чего он как бы напомнит, что нам пора по делам…
— То есть соврёт, — говорю я. — Не люблю, когда врут. Мой отец ведь тоже врал. О том, что Генрих выбрал меня, потому что я притянула его своим страхом. А на самом деле Генрих выполнял команду «взять», и у него не было выбора.
— А ты рассказала Феде про чёрную дыру? — спрашивает Ли.
— С ума сошла? Нет, конечно.
— Значит, когда ты исчезла вчера, а потом вернулась, тебе пришлось ему соврать?
— Не пришлось. Он сам решил, что я убежала и спряталась, а потом вернулась. Но это почти правда. Я всегда как бы прячусь от собак в чёрную дыру, а потом возвращаюсь.
— Ты же не выбираешь, проваливаться тебе туда или нет. Всё получается само. Выходит, Феде ты немножко соврала. И все мы друг другу врём немножко. Ты вот не рассказала мне вчера, что идёшь с ним гулять.
— Да, я плохая.
— Я не об этом. По-моему, люди не обязаны отчитываться друг перед другом буквально во всём. Иногда мы врём, чтобы не расстроить. Ты пошла гулять без меня, но не рассказала об этом, потому что щадишь мои чувства.
— Я, понимаешь…
— Да нормально всё. Это такой вид заботы. Федя ходит с собакой на движ и обманывает маму, чтоб она не волновалась. Ты обманула Федю насчёт чёрной дыры, чтоб не грузить серьёзными проблемами, с которыми он тебе не поможет. Никому от этих обманов не стало хуже. А твой отец обманул и тебя, и твою маму, и обманывал долго, а вы тихонько страдали. Вот это действительно ложь!
— Но ты-то, наверное, никого не обманываешь?
— И я обманываю, — признаётся Ли.
Ну да, точно! Насчёт собак, которым понадобился бабушкин плед.
На следующее утро мы втроём — я, Ли и Федя — стоим перед бывшим трамвайным парком, переделанным в «творческое пространство». Тёти Эльвиры что-то не видно. И тут Ли сознаётся:
— Вообще-то она ждёт нас внутри. Во-он в том кирпичном здании.
В «том кирпичном здании» раньше были ремонтные мастерские. А теперь… А сегодня в нём — выставка собак. Выставка воронок, засасывающих в чёрную дыру!
— Эммм… Я погуляю вон там, — бормочу я и указываю в сторону.
— Сегодня здесь очень маленькие собаки! — успокаивает Ли. — Не крупнее корги.
— Ты бы предупредила, куда мы идём. Я бы Друга взял, — говорит Федя. — Его ведь можно выставлять! Он у меня красавчик с родословной.
— У корги только лапки короткие, а пасть как у больших, — гну своё я.
Мимо проходит женщина с двумя французскими бульдогами. Бульдожки в аккуратных намордниках и на поводках, вполне милые. Я не чувствую привычных перегрузок, предваряющих падение в чёрную дыру.
— Давай хотя бы зайдём, глянем. С Эльвирой поздороваемся, — упрашивает Ли.
— Я буду заслонять тебя слева, она — справа, — обещает Федя. — Если замечаем собаку крупнее корги или если какой-то дерзкий коржик разевает пасть — валим. А если тебе надо будет исчезнуть — ну, подождём.
Я соглашаюсь. Странно, но мне даже немножко хочется посмотреть на маленьких собачек.
— Они наверняка все в клетках, — говорит Ли. — Эльвира рассказывала. Они в среду весь вечер вольер устанавливали.
Через широкие двери, почти ворота — сквозь них раньше проезжали трамваи — мы заходим в просторное кирпичное здание. Внутри всё сильно переделали с трамвайных времён. Но клеток я не вижу. Хозяева прогуливаются с мопсами, корги, шпицами, чихуахуа и другими комнатными собачками. В разных углах проходят соревнования: там ходят «змейкой», здесь держат на носу сухарик корма и съедают только по команде. Это и не выставка никакая, а просто тусовка.
Нам троим тут же вручают скидки на товары для собак. Федя, как единственный собаковладелец, забирает флаеры и кладёт в карман — пригодятся.
Ли не выдерживает, кидается в гущу событий и начинает гладить всех без разбора. Собак, разумеется, а не хозяев. Кого-то ей разрешают угостить. Кого-то — взять на руки. Посетителей без собак немного, и в основном это родители с детьми. Родитель скучает в сторонке, а ребёнок играет с собаками.
Мы с Федей стоим, как два родителя.
Мимо проходит чёрный шпиц. Шерсть у него не торчит во все стороны, а как будто приглажена. Федя кидается к хозяйке и спрашивает, каким шампунем она моет собаку, чтобы достичь такого эффекта.
— У собачки есть свой стилист-парикмахер, он и моет, — отвечает хозяйка.
Пока потрясённый Федя возмущается тем, какую роскошную жизнь ведут некоторые шпицы, рядом с нами останавливается компания с карликовыми пуделями. Пудели мне ничего плохого не сделали, особенно карликовые, но я вспоминаю того, из цирка, и отступаю.
И в то же мгновение по левую руку от меня встаёт Федя, а по правую — Ли. Только что были увлечены собаками, а стоило мне даже не испугаться, а слегка встревожиться — и они уже рядом.
— Всё ОК, — говорю я. — Где Эльвира-то?
— Должна быть где-то в углу у стенки, рядом с кафе, — отвечает Ли.
Мы идём искать. Находим кафе у стенки, находим стенку и угол, Эльвиры не видно. Ли набирает её номер, но та не отвечает.
Снова идём по кругу. На скамейке сидит малыш, мама хочет сфотографировать его с мопсом. Хозяин объясняет, что мопса можно гладить по спине, а по голове не надо.
— Он укусит? — пугается мама и оттаскивает малыша в сторону.
— Кукусит! — передразнивает её хозяин. — Нет, просто ему не нравится, когда гладят по голове. Чужие, незнакомые люди… Вам ведь тоже не понравится, если я вас начну гладить?
Но мама с малышом уходят, так и не сфотографировавшись. Мопс получает угощение из баночки и радостно похрюкивает.
— Можно с ним сфотографироваться? — неожиданно даже