Но в одном Бликс был вынужден согласиться со своим другом Герлоном. Ради всех богов, он уже повидал в жизни вдоволь мертвецов, и всех их объединяло одно… они оставили свои оболочки, отрешившись от всего, что связывало их в жизни.
Не так, как этот человек. Он держался за жизнь с силой, которая была ощутима, как надвигающаяся гроза в знойную летнюю ночь. Стоило лишь взглянуть на него. И чем дольше Бликс смотрел, тем отчетливее это было видно… Казалось, он впитывал тени и получал от них силу… Все это производило впечатление…
— Можно прямо подумать, что он принял решение не умирать, верно? — произнёс хриплым голосом жилистый мужчина у правой стены, и майор Меча невольно кивнул: именно об этом он и подумал.
— Говорят, что Сольтар отказывается принимать его в свои чертоги, — тихо пояснил Герлон, бросив предостерегающий взгляд на юношу. — Брат Джон предположил, что Сольтар не позволит ему умереть, пока он не выполнит своё задание в этом мире.
— Вот только этот человек не выглядит так, будто позволит кому-то указывать, что делать, пусть даже самим богам, — заметил молодой человек. — Открыты перед ним двери в царство Сольтара или нет, этот парень не переступит их, пока сам не захочет… и ни мгновением раньше!
— Сэр Ласка, — мягко попросил Герлон, и Бликс насторожился. Не таким он представлял себе самого известного вора Аскира. Если это действительно был он. — Пожалуйста, сдерживайтесь немного, — продолжил Герлон. — Подумайте, где вы находитесь, и ваши громкие слова нарушат молитву сэры.
Теперь она вздохнула и открыла глаза, чтобы всех троих одарить испепеляющим взглядом, прежде чем осторожно подняться. Раздался хруст, когда она разогнула колено. Она втянула воздух, как будто ей было больно. Должно быть, она долго стояла на коленях на твердом полу.
— Я молюсь не за него, — сообщила она им удивительно глубоким голосом, заставившим моргнуть даже Бликса. — Разве что прошу совета и помощи, что делать дальше… а если нет, то проклинаю его за то, что он лежит здесь… Он нужен нам, он нужен мне, и именно сейчас, он разлёгся здесь, мертвый и бесполезный, на смертном одре!
Её горячность заставила насторожиться не только Бликса, Ласка тоже посмотрел на нее с удивлением.
— Это не обязательно его вина, — заступился он за покойника. Жилистый мужчина показался Бликсу слишком молодым, чтобы в самом деле быть легендарным вором Аскира. — Ему перерезали глотку, пронзили сердце, отравили и утопили… вряд ли можно винить его за то, что он сейчас мёртв.
Прежде чем Герлон или кто-то другой смогли остановить её, молодая женщина наклонилась вперёд, разорвала воротник и сорвала шарф с мертвеца, обнажив зияющую рану на шее.
— Мёртв? — гневно воскликнула она. — Мёртв? Посмотрите внимательнее! Три дня назад его привезли сюда и…
— Сэра! — возмущенно воскликнул Герлон и шагнул к ней, но поспешно остановился, когда она протянула к нему руку, вокруг которой внезапно с треском забегали маленькие вспышки! Другой рукой она вцепилась в рану на шее мёртвого генерала, а потом с упрёком подняла пальцы, испачканные его кровью. — Вы хотите обвинить меня в святотатстве, священник? — пожаловалась она, протягивая окровавленную руку Герлону. — Хотите сказать, что это естественно, когда через четыре дня кровь, стоящая в ране, все еще свежая и теплая? Что в нём самом еще теплится жизнь? Что он не окоченел и не воняет? Посмотрите на него… разве вы не видите, что здесь происходит? — Окровавленной рукой она еще больше разорвала воротник, дёргая с такой силой, что голова мертвеца затряслась. — Разве вы не видите? — с упрёком закричала она, раздвигая края раны… — Вот… порез, он и вполовину не такой глубокий, каким был! — Слезы начали литься рекой, и она бросилась на мужчину, колотя его в грудь обоими кулаками, оставляя кровавые пятна на свежей форменной куртке. — Проснись, твою налево! — потребовала она, тряся мертвеца с такой силой, что его голова моталась туда-сюда. — Проснись, ты мне нужен!
— Сэра, — осторожно начал Герлон, делая шаг к женщине. — Сэра, вы…
— Не подходите ближе! — предупредила она, и снова вокруг неё заплясали вспышки. Бликс и молодой человек обменялись взглядами и, похоже, оба пришли к одинаковому решению: не вмешиваться. «И это было разумно», — подумал Бликс. «Связываться с отчаявшимися женщинами может быть только ошибкой. Особенно когда они обволакивают себя вспышками молний! По крайней мере», — подумал он с облегчением, она не может быть некромантом, иначе бог уже наказал бы её.»
— Проявите благоразумие, — настойчиво прокричал Герлон, заламывая руки, — я знаю, что вы охвачены горем, но вы не можешь так с ним поступать… правы вы или нет, он в руках Сольтара, а это его дом!
Женщина замерла, глубоко вздохнула, а затем выпрямилась. Она провела рукой по своим коротким волосам, оставив кровавый след, и бросила на священника тяжелый взгляд фиалковых глаз, в глубине которых, казалось, пылает пламя.
— Я не горюю, — сообщила она трём мужчинам. — Я в ярости… в гневе… Не хочу говорить неподобающим тоном, иначе сказала бы пару ласковых, но… боги! Мне хочется его избить!
— При всём уважении, сэра, — рискнул заговорить сэр Ласка. — Вы уже сделали это!
— Осторожно, — зашипела она, — я не желаю быть сейчас рассудительной! Сколько я его знаю, он требовал от меня благоразумия… требовал, чтобы я придерживалась здравого смысла! Как будто я была маленьким ребенком, который не знает, чего хочет… А он всегда приводил эти аргументы… однако сам когда-нибудь придерживался их? От меня требовал благоразумия, но когда дело касалось его самого, он следовал каждому своенравному порыву… Боги! — выругалась она. — Этот человек стоял передо мной и говорил, что разумнее было бы не брать меня в жены! Я предлагаю ему своё сердце, свою любовь и свой трон… а он говорит, что ничего не выйдет, потому что Сольтар, в конце концов, призовёт его! — Она посмотрела на трёх мужчин по очереди, сверкнув глазами. — Какое отношение одно имеет к другому, может ли кто-нибудь из вас сказать мне? — Её кулаки сжались. — И что он делает потом? Позволяет себя убить! Я спрашиваю вас, справедливо ли это? И как же он теперь спасает мир? Как он сможет это сделать, если лежит здесь безжизненным трупом? — Она так сильно ударила его по груди, что из мертвеца даже вырвался звук. — Вот… он исцеляется, он возвращается, раны закрываются… все это