15
В пещере плясала дикая мелодия и словно необузданная стихия разрушала все вокруг. Она била в камни, вызывая трещины. Вторгалась в уши, разрывая перепонки. Она сеяла хаос, потому что теряла контроль.
Август лежал на останках Густава, его грудь вздымалась вверх. Из нее к сущности тянулись нити, которые покрывала черная тень. То была помощь Грима, что отдал все свои силы на борьбу с проклятием.
Его пальцы быстро двигались по отверстиям тонкой флейты, как будто делали это тысячу раз. Его легкие выпускали мощные потоки воздуха, которые, проходя через трубку, выходили наружу колыбельной.
Нити натянулись, как струна. Вибрировали, излучая странные, резонирующие с реальностью ноты. Но держали крепко.
Как ни старалась душа Густава вырваться из пленительных сетей, у нее не выходило. Его постепенно затягивало в бренное, уже разложившееся тело.
Оно завизжало, отчего из ушей Августа брызнула кровь.
С каждой секундой душа, проходя сквозь разорванную грудь Августа, возвращалась в тело, лишаясь части своих сил. Только так можно было от нее избавиться. Вместе с пронизывающим холодом, что ощущал Август, он видел все воспоминания Густава Форсберга. Стал свидетелем его страха и отчаяния, что вынудили совершить ужасный поступок.
Вместе с тем как сущность возвращалась в тело, музыка затихала. Но нити, что опутывали Магнуса, не дрогнули и тянули его следом.
В тот момент, когда душа оказалась заперта в теле, Август отскочил. Последние нити, рассекая воздух, пытались ухватить его, но лишь звонко щелкали в пустоте.
Чарующая мелодия угасла, и одним из первых из гипнотического состояния вышел Эрик.
Последнее, что он помнил, – как ночевал в лесном домике в компании незнакомца. Теперь же он лежал на каменном полу в пещере, притягивая к себе призрачными канатами господина Хокана. Тот истошно вопил и молил о помощи. Рядом с ним на коленях стоял человек из его кошмаров, чью грудь обезобразил ужасный шрам. Оттуда тянулись черные нити, что связывали незнакомца, точно веревка. Человек что-то кричал Эрику, пытаясь пробить давящий шум в ушах.
– Факел! – прорвался наконец его голос.
Всю свою недолгую жизнь Эрик восхищался Магнусом, и последние дни боялся человека из ночного кошмара. Но именно сейчас его чутье подсказывало, что они поменялись местами. И человек со шрамом на его стороне. Не теряя времени, Эрик бросился к одному из взрослых, что корчился на полу, зажимая уши, и подхватил горящий факел.
Затем в несколько шагов он оказался рядом с человеком со шрамом и протянул ему факел.
– Отойди! – выкрикнул Август и занес горящий факел над Густавом и Магнусом.
– Прошу, спаси меня! – закричал Магнус, трепыхаясь в узлах проклятия и беспомощно шевеля предплечьями, чтобы хоть что-то сделать переломанными руками.
Одна душа за сотню душ. Такова была цена.
Значит, должно сработать и в обратном порядке. Сто душ за одну конкретную.
Никогда еще Август по собственной воле не обрекал человека на смерть. Но иного выбора он не знал.
– Прости, – сказал он и бросил факел.
Тут же нити вспыхнули, окружая их огненным коконом.
Тварь, которой стал Густав, завизжала и, пронзая тело Магнуса десятками новых нитей, постаралась ухватить Августа. Но, не достав до него, двумя тонкими щупальцами обвила ноги Эрика и потянула к себе.
Август кинулся и схватил ребенка за руки, но силы его явно уступали.
– Это твоя последняя жизнь, не потеряй ее, – прозвучал голос Грима в голове.
Его обреченная на вечное заключение душа вырвалась из груди Августа и устремилась к Эрику, обрывая нити, что тянули его в разгорающееся пламя. В последний миг сквозь темный дым показалась личность, которой являлся Грим до того, как его душу запечатали.
Схватив мальчика за руки, Август подтянул его к себе, и вместе они выскочили из рунического круга. Пламя пожирало проклятие, заставляя души кричать в агонии. Они хотели вырваться, но Грим связал их, не позволяя шевелиться. Огонь вспыхнул особенно ярко, когда последние нити обратились в прощальные искры. Тела сгорели, запечатав в тлеющих углях бессмертное зло.
В воздухе над этим местом, полном тишины, вздрагивая, парили частички пепла.
Август, стоя на коленях, держал Эрика, ощущая внутри необъятную пустоту.
Раны на его теле в последний раз затянулись. Даже шрам и тот испарился, оставив на груди тонкий рубец в форме полумесяца.
Август посмотрел на мальчика. Эрик выглядел потерянным и истощенным.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Мальчик перевел взгляд на остальных детей и произнес:
– Лучше, чем они.
16
Постепенно люди приходили в себя.
Некоторые из них очнулись сразу, с дрожащими руками и страхом в глазах, не понимая, что произошло. Но не все выдержали это испытание. Несколько мужчин и женщин, чьи умы оказались слишком слабыми, скончались от кровоизлияния в мозг. Кровь текла из их ушей, глаз и ртов, заливая холодный каменный пол пещеры. Среди них лежал и Карл Ольсен. Его пустые глаза рассеянно смотрели вверх, а рот застыл в безмолвном крике.
Ингрид Ларсен, отделавшаяся глухотой на одно ухо, стояла рядом и смотрела на него с тоской. Ей бы не хватило сил, чтобы его спасти. Слишком усталой и подавленной она чувствовала себя в эту минуту.
Судья пытался привести в чувство свою супругу. Ее бледное лицо не выражало признаков жизни. Но грудь медленно вздымалась и опускалась, значит, женщина все еще дышала.
– Я не вижу на один глаз, – держась за правый висок, громко произнес Олаф Берг. Слух вернулся к нему не до конца, поэтому он плохо контролировал громкость речи. – Что случилось?
Но Анна Берг не ответила ему, лишь, как рыба, безмолвно открывала и закрывала рот. Как будто разминала челюсть.
Лейф Хансен попробовал поднять Гуннара, но заметил, что его руки изрезаны и по ним стекает густая темно-красная кровь. Он отбросил мертвое тело и осмотрелся, держась руками за голову. Мир вокруг кружился со страшной силой.
В детские лица постепенно возвращалась жизнь. Щеки розовели, черная пелена сползала с глаз, растекаясь под ними грязным пятном. Некоторые из них, что долгое время находились под гипнозом, так и остались стоять, отрешенно глядя в пустоту.
Их пытались растолкать, но ничего не получилось. Им хватило сил лишь чтобы безвольно следовать за остальными.
– Как он? – спросила Ингрид, оказавшись рядом с Августом, который помог Эрику встать на ноги.
– Нормально, – ответил за него Эрик, – только голова кружится и тошнит.
На болезненно белом лице проступила слабая улыбка.
– Вы как? – Госпожа Ларсен подала руку Августу.
– Паршиво, – ответил Август. Сил на любезности не осталось. – Как они?
Только когда он спросил, Ингрид обернулась и посмотрела на детей, что собирались