– Вроде в порядке, – неуверенно ответила Ингрид, все еще предлагая руку помощи.
Зажмурившись от боли, Август не без помощи Ингрид и подоспевшего полицейского Хансена встал на ноги.
В пещеру задувал пронизывающий ветер, шепча в темноте. Маленькие подвешенные трубочки под сводом все еще тихо издавали звуки, но их хаотичные ноты больше не складывались в чарующую мелодию.
Возвращение в Гримсвик было похоже на процессию скорби. Люди двигались медленно, разбитые событиями прошедшей ночи. Многие шли прямо к своим домам, уводя детей, которые все еще пребывали в состоянии тревоги. Некоторые замкнулись в себе, другие испуганно вскрикивали от малейшего шороха или пугались малейшей тени.
Тела погибших оставили в пещере, сложив их рядом друг с другом. За ними обещали вернуться позже, когда город немного оправится после потрясения и можно будет с уверенностью говорить, что опасность миновала.
Шестеро детей, которые пропали первыми, так и оставались в глубоком трансе. Госпожа Ларсен распорядилась вернуть их в комнату, приготовленную для них в приюте. На этот раз Фрида, несмотря на свое материнское отчаяние, приняла это решение.
Ночью выпал первый снег, скрыв под собой всю серость осени и вдохнув свежести в дома. Сегодня люди в Гримсвике спали с зажженными лампами и впервые за долгие месяцы проснулись с ощущением слабой надежды.
Навестив детей в приюте, Ингрид убедилась, что вся шестерка, несмотря на их состояние, пребывает в комнате.
– Они подходили к окну? – спросила она у Греты.
– Нет, спали крепко, лишь однажды девочка позвала маму, – тихо говорила Грета, чтобы никто из детей этого не услышал. – Вы расскажете, что случилось там, куда вы ушли? И почему некоторые не вернулись?
Возможно, госпожа Ларсен и могла бы рассказать, но большей части не помнила. Лишь то, как они вошли в пещеру. А очнувшись, она помогала уцелевшим покинуть проклятое место.
– Все события как будто исчезли, – ответила она, прикладывая холодную ладонь к виску. Головная боль волнами накатывала, стоило ей задуматься о вчерашнем дне.
– Ясно, – разочарованно произнесла Грета, затем, перекрестившись, добавила: – Господь не оставил нас в эти тяжелые времена.
Ингрид неуверенно кивнула, но ее переполняли сомнения по поводу этого заявления. Все, что угодно, избавило их от проклятия в той пещере, но явно не божественное вмешательство.
– Я за детьми, – сказала она, – одень их и выводи на улицу.
Эпилог
Август Морган, доктор психиатрических наук, что так и не получил докторскую степень, сидел за столом в кабинете погибшего мэра Карла Ольсена.
Лишившись Грима, он обессилел, и даже ночь крепкого сна не помогла. Все тело было вялым, движения замедлились, а мысли спутались. Хуже всего то, что Август утратил свое райское место. Больше не получалось, закрыв глаза, вмиг перенестись на золотые берега. Нет, он не забыл лиц своих близких родных людей. Но связь, что раньше оберегала его сознание, истощилась.
В дверь трижды постучали.
– Разрешите? – раздался глухой голос Ингрид, стоявшей по ту сторону.
– Конечно, – выкрикнул Август, и голова закружилась.
Приложив немало усилий, он, опираясь на стол, поднялся. Голова закружилась еще сильнее. Держась спинок стульев, он пошел навстречу входившей в кабинет госпоже Ларсен. За ней единой цепочкой вошли семеро детей. Последним был Эрик.
– Он попросил навестить вас, – как бы оправдываясь, произнесла Ингрид, – не смогла ему отказать.
– Ничего страшного. – Август жестом пригласил всех пройти дальше и закрыл за ними дверь.
Ему предстояло пройти несколько шагов без поддержки до ближайшей спинки. И Август задумался о том, чтобы обзавестись тростью.
– Спали они хорошо, но их состояние меня пугает.
Ингрид рассадила детей, но, заметив смятение на лице Августа, вернулась, чтобы помочь ему дойти.
– Спасибо.
– Может вам отлежаться пару дней?
Он положил руку ей на плечо.
– Не стоит затягивать с лечением.
Вместе они дошли до кресла. Стараясь не показывать лицом мышечную боль, Август сел.
– Давайте начнем? Приводите, кто там первый?
Половина дня ушла на то, чтобы осмотреть детей. К счастью, они не утратили рефлексов. Он проверил реакцию зрачков на свет, затем попробовал задать простые вопросы, но получил в ответ лишь молчание. Но все равно они сильно изменились с прошлого раза. Кожа порозовела, в глаза вернулся блеск, дыхание стало ровным.
– Их личность сильно подавлена, но я думаю, смогу их вернуть, – наконец заключил Август. – Пусть не сразу, но они будут в порядке.
– Сколько времени это займет? – спросила взволнованно Ингрид.
Эта половина дня прошла для нее в томительных ожиданиях. Она следила за действиями доктора, но не смела вмешиваться и отвлекать его расспросами.
– Может, пару месяцев. К весне, я думаю, они уже будут собой.
Все это время Эрик сидел в самом углу комнаты и молча наблюдал за Августом. Стоило ему поймать взгляд ребенка, как мальчик тут же прятал глаза. Наконец, когда Ингрид вывела всех детей и позвала Эрика, тот подошел к Августу и положил свою маленькую ладонь на его.
По спине Августа прошли мурашки. Он боялся, что ребенок заговорит об усыновлении, но для такого Август был еще слишком молод. Да и не в таких условиях хотел стать отцом.
– Вы всех спасли? – спросил Эрик, разбив пустые тревоги Августа.
– Я просто хотел всем помочь.
– Я видел вас и видел жуткого демона, которого вы сожгли.
Август оставил эту фразу без ответа.
– Вы спасете этих детей?
– Да, – уверенно ответил Август.
– Вы доктор?
Детские глаза, не мигая, следили за усталым лицом Августа, словно ребенок пытался прочитать его мысли.
– Я психотерапевт.
– Когда я вырасту, тоже хочу стать…
Ему пришлось сказать слишком сложное слово по слогам:
– Пси-хо-те-ра-пев-том.
Ингрид увела детей, оставив Августа наедине со своими мыслями. Закрыв глаза, он почувствовал, как напряжение медленно покидает его тело, словно уходящее вдаль течение. Сомнения, терзавшие его, начали отступать. Тогда, лишив себя жизни, он был готов забрать с собой все зло. Надеялся, что это что-то изменит.
Он долго мучился, думая, правильно ли поступил, не совершил ли очередную ошибку, позволив себе вмешаться в жизнь Гримсвика. Но теперь, увидев в детских глазах благодарность, он сделал простой и ясный вывод: жизнь продолжается, несмотря на все страдания, и даже в самые темные моменты в ней всегда найдется место для света.
Эти слова отозвались внутри него, словно забытая мелодия, наконец нашедшая нужный мотив. Шум моря заполнил его сознание, принося с собой спокойствие, которое он так