– Живее!
– Бегу! Бегу! – ответил морф, прибавляя скорости. Мы сбежали по лестнице, пронеслись к выходу.
Карт ждал у входа. Я занял свое место, Войцех оказался за рулем секундой позже, завозился с кнопкой включения двигателей, еще пару мгновений проверял статус батарей на приборной панели. Мне все это казалось невыносимо долгим: организм, подстегнутый модифицированной эндогенной химией, стремился перейти в режим захвата и ареста, я едва сдерживал его. Наконец, карт свистнул шинами и рванул с места, но сейчас я был очень даже не против таких методов вождения.
Мы оказались посреди толпы, яркой и шумной, такой чужеродной, что на миг все вокруг показалось нереальным. Скаты в цветных узорах, ремонтники, чистильщики, сборщики, каждый в ярких пятнах виртуальных украшений. Мерцание огней, попадающих, минуя глаза, сразу на зрительный нерв, уже не слепило, но будоражило, заставляя сердце биться чаще, разгоняя кровь. Скорее всего, в наведенном спектре закодировано что-то особое, «для настроения». Я помотал головой, отключил прием виртуальной картинки и повернулся к Войцеху. Тот улыбался во весь рот, показывая плохие зубы, глаза затуманились, но он все же держал руль уверенно, умело маневрируя.
Карт летел, непрерывно сигналя, морфы и редкие нормы среди них расступались крайне неохотно. Тело, подстегиваемое внутренней химией, не могло сидеть спокойно, все порываясь выбраться и нестись бегом, я с трудом взял его под контроль, дышал глубоко. Войцех же полностью отдался ритму улицы, то и дело вскрикивал невпопад, дергал плечом, но когда наши взгляды встретились, он на миг сфокусировался и сказал вполне осмысленно:
– Ну, чего? Чего?
Сам уже почти полностью избавился от электронного морока и видел, как толпа вокруг все отчетливее начинает двигаться в едином ритме, но и Войцех уже приходил в себя и теперь смотрел с укором. Когда мы поворачивали к трущобам, он вдруг бросил с досадой:
– Навязали мне тебя, черт бы их! Катай теперь…
Пожав плечами, я отвернулся и начал рассматривать проносящиеся мимо ржавые контейнеры и ободранные палатки. Сначала показалось, что сюда праздник не добрался, но я вспомнил про отключенное дополненное зрение.
Веселье здесь и правда было, темное и натужное. Морфы, грязные, оборванные, собирались небольшими группами и стояли, распахнув пустые глаза, открыв рты. Лица и морды, у кого они были, обвисли, лишенные всякой жизни. Вдоль хребта у меня словно прокатилась ледяная глыба: пусть карт и летел с максимально возможной для захламленных улиц скоростью, я успевал в деталях рассмотреть эти внешне мертвые оболочки, поглощенные виртуальным светом.
– Этих злее забирает, – каркнул Войцех вдруг севшим голосом. Я уточнил:
– Что-то особое для бедноты?
– А то! Выжигает проводку так, что неделю потом ползают! Зато бесплатно и от профсоюза, ха-ха!
– Но зачем? – удивился я.
– Жизнь – штука скучная, и чем ты беднее, тем скучнее живешь. Это если совсем философски. А если экономически – все же бесплатно! И благодарность к руководству после очень даже натуральная. На неделю вот таких отрубов – и уже не так мерзко жить, забываешь, как думать, одна сплошная подкорка на гормонах. Выныривают, чтобы на смену попасть, а потом назад.
Карт выскочил на спиральный подъем, а я все оглядывался на застывшие в кататонии фигуры, так похожие на мертвецов, злой волей вытянутых из могил, но лишенных того, что делало их людьми.
Карт повизгивал шинами, удерживаясь почти на самом краю спиральной дороги. Я вцепился в трубу рамы над головой, чтобы не вылететь с пассажирского места и мысленно подгонял: быстрее, быстрее! Тяжелое чувство внутри разрасталось, из опасения превращаясь в предчувствие беды. На самом деле появилось оно немного раньше, еще когда я развернул отчеты. Тогда оно было похоже на чей-то холодный взгляд из-за плеча, но я сумел интерпретировать его. А ведь именно так подсознание обучено реагировать на чужое подключение к рабочей шифрованной сети полицейского! Мою сеть вскрыли тихо и профессионально. Настолько незаметно, что даже «взгляд из-за плеча» едва отреагировал вместо того, чтобы заорать в полную мощность!
До площадки перед мастерскими оставалось еще полтора витка, когда Войцех дернул руль в сторону, поворачивая в не замеченный мной раньше отвод, переходящий в узкий скудно освещенный тоннель. Я хотел спросить, куда он меня везет, но вдруг впереди раздался тяжелый низкий гул, дорога под колесами задрожала. Навстречу пахнуло перегретым воздухом, гарью и жженым металлом, наружу повалил плотный жирный дым. Карт ворвался в тоннель, резко мотнулся в сторону, останавливаясь под стеной. Войцех, молчаливый и сосредоточенный, выскочил с водительского места и бросился в дымную пелену, мгновенно скрывшись из виду. Секундой позже я перешел на виртуальное зрение, подгружая объемную карту мусоросжигателя.
Перед глазами появилось изображение тоннеля. Виртуальная картинка накладывалась на черную, непрозрачную завесу, в ней мелькали нечеткие фигуры, двигались в мою сторону. Одна, быстрая и целеустремленная, двигалась им навстречу. Я опознал ее раньше, чем посмотрел на индивидуальный номер: Войцех. Через пару мгновений поиска зрение подстроилось, фигуры обрели контуры и детали, превращаясь в странных и даже пугающих существ. Программа уже определила их, как мусорщиков, маленьких, плотных, похожих на пауков, но всего с четырьмя конечностями. Коротконогие, с непропорционально удлиненными руками, с головами, утонувшими в грудной клетке, они слепо брели, сталкивались со стенами, друг с другом, падали, с трудом поднимались, путали направление.
Войцех добрался до первого, помог подняться, что-то крикнул в ухо. Мусорщик закивал всем телом, пошел быстрее, помогая себе длинными руками, а ремонтник уже направлялся к следующему. Я быстро оценил ситуацию и двинулся навстречу дыму. Горло закрылось, организм снова перешел на внутренние резервы, но запахи я все еще мог ощущать. Густо и плотно пахло жженым пластиком, перегретым металлом и сгоревшей плотью. Глаза нестерпимо резало, слезы текли по лицу, я поспешил проморгаться – и едва не свалился, запнувшись о распростертое под ногами тело.
Тела стали попадаться чаще, а когда я оказался в цехе по переработке мусора, то увидел сразу десяток, и смог только порадоваться, что виртуальная картинка не способна показать реальность. Мусорщики передо мной лежали неповрежденными, в чистой форме. Никакая программа не способна предугадать, что ей придется накладывать на изображение реалистичные ожоги и травмы, а настоящие мне не были видны из-за густого дыма. Я осмотрелся, насколько позволяли саднящие глаза, в которые словно бросили соли. Далеко, там, где должна была располагаться печь, сквозь пелену прорывались багровые всполохи, но огонь уже погас, полностью выбрав из воздуха кислород. Если кто из лежащих и уцелел при взрыве, то