«Какой там хрен, вытянуть?».
Но тем не менее направляет лодку к большому павильону на берегу болота, где работают Кульчатые. Отца не было, был старший из сыновей Александр, он сразу, без особых расспросов, всё понял, вытянул лодку Саблина на стапель, закрыл ворота, продул её от пыльцы и сам стал вымерять корпус. И уже по его поведению всё Акиму стало ясно. А вот Саня всё ещё на что-то надеялся.
- Ну что, тезка, можно лодчонку подправить?
- Казаки, - мастер качает головой, - тут, как говорится: латать не за что хватать. Она же винтом пошла… - он подходит и стучит костяшками пальцев по борту как раз в том месте, где пуля собрала пеноалюминий в гармошку. - Вот тут они вас… крепко вдарили, я удивляюсь, что сварка понизу не лопнула. Вот отсюда лист и повело.
- И что, ничего нельзя сделать? – настаивает Каштенков.
- А что тут сделаешь? – отзывается Кульчатый. И начинает показывать. – Её всю по швам надо пороть, листы потом править, этот, - он указывает на левый борт, - этот всё... Тут ничего не выправишь. Нужно новый вырезать. Потом по новой сваривать. Вот так вот, казаки.
- Так это дороже новой получится, - догадывается Саша.
- Да нет, дороже новой она не будет, но и такой, как была, уже не будет, – объясняет мастер. – Была-то лодка, я вижу, неплохой.
- Ладно, спасибо, Александр, - говорит Саблин и пожимает мастеру руку на прощание.
- Заходи, Аким, если что, - отвечает тот.
Они с Каштенковым вернули лодку на место, накрыли брезентом, и когда шли уже по мостушке к берегу, Саблин наконец и говорит товарищу:
- Пойдём, Саня, выпьем.
Он не стал ничего объяснять товарищу, а тот ничего и спрашивать не стал, лишь уточнил:
- К тебе? Или ко мне?
- Да нет, - домой ему сейчас не хотелось. – Там жена расспросами изведёт. Она ж у меня такая настырная… Да и у тебя тоже такая же… Твоя будет вокруг крутиться… Нет, с бабами не посидеть даже по-человечески. Пойдём в чайную.
И то, что полковник только утром просил его заканчивать с фуршетами в чайной, его сейчас мало волновало. Как был в кителе, так и пошёл в заведение.
***
Он только домой пришёл, а старший как раз куда-то собирался.
- А ты чего не в госпитале? – удивился отец. Юрка был молодец, взялся учиться – так учился как следует. Торчал в госпитале допоздна каждый день с редкими выходными, а тут ещё не стемнело, а он дома. Вот Аким и удивляется.
А Настя стоит тут же в прихожей и делает мужу знаки непонятные глазами. Но ничего при этом не говорит.
- Да вот, отдохнуть решил, - отвечает сын, а сам уже почти готов выходить.
- И куда ты? – прапорщик сел на табурет, стал снимать сапоги. А тут застыл, сидит удивляется, сын обычно учится до глубокой ночи.
- Да до клуба дойду, – ответил Юрка. – Погляжу, как там дела. Давно просто не был там.
- Да какие же там дела? - Аким от водки подобрел. Он ухмыляется. – Там дела одни и те же; с тех пор как твоя мать туда ходила, они там не менялись.
- А сам-то не ходил, что ли? – ехидничает Настя.
- Ну, был пару раз, - соглашается Саблин.
Но сын родителей не слушает, просто берёт и уходит, а вы, старики, меж собой болтайте и дальше, вспоминайте, как там у вас было раньше.
- Чего это он? – не понимает отец.
- Так чего же… - отвечает ему жена. Ей-то уже всё понятно. – Девка, видно, завелась.
- Девка? – Саблин удивляется ещё больше. – Что ещё за девка?
- А ты, что, не чувствуешь? Лосьоном твоим пахнет на весь дом, – смеётся Настя. – Да, побрился твой Юрка, лосьоном твоим намазался, всё чистое надел и пошёл.
«Да-а, не иначе девка ему какая приглянулась. Антонина вон тоже съездила на сборы в соседнюю станицу, а приехала и сказала, что сваты на днях явятся; а через месяц уже замуж выскочила и уехала к мужу. Ну, она-то девка, она в дом мужа пошла… А если этот жениться надумает… Где дом брать? А свадьба ещё… А ещё учёбу ему закончить… А ещё лодка… Ядрёный ёрш… Придётся деньги где-то искать».
А где их искать? Ничего другого, кроме предложения Мурашкиной, ему в голову и не приходит. Саблин так и сидит в прихожей, сняв сапоги. Он немного растерян.
Жена же стоит и ждёт и, как ни странно, ничего не говорит, но тут сын неожиданно возвращается. И прямо с порога говорит:
- Батя, Пивоваров про тебя спрашивал.
- Пивоваров? – не припоминает Аким, глядя на сына. – А это кто?
- Бать, ну ты же в госпитале у нас сто раз лежал, чего ты, нашего главного генетика не помнишь? Наш заведующий отделением регенерации.
- Да что же мне, упомнить всех ваших, что ли? У вас там два десятка врачей всяких, – беспечно отвечает отец.
- Так чего он спрашивал-то? – Настя уже насторожилась. Уже фартуком руки вытирает, заволновалась… Ей только повод дай.
- Спросил: отец из рейда вернулся? Говорю – вернулся. Много у него дел? Я сказал, что хватает. И тогда говорит, надо ему с тобой переговорить. Сказал, чтобы ты, как будет время, повидался с ним, говорит, пришёл сразу, без переписок.
- О, без переписок… По-простецкому, значит… Вот только у меня смотр взвода на носу, – говорит Саблин. – Может, потом.
И тут же Настя взвилась:
- Чего потом? Когда потом? Он же не просто так тебя ищет. Ему дел, что ли, нет, тебя по безделице искать, это по ране твоей последней, - она уже начала переживать, и теперь её не остановить. – Напиши ему сейчас.
Саблин смотрит на неё, потом на сына и прикидывает: да нет… Будь что по травме головы, так его бы вызвали в госпиталь через коммутатор приказом. Голова его уже почти не беспокоит. А рука так и вовсе не болит уже. Нет. Он военнообязанный, его здоровье – дело официальное. Этот Пивоваров хочет связаться с ним не из-за травмы. И