— Это твоя еда, — сказала она наконец, указывая на поднос.
— И ты пришла сюда, чтобы сказать мне это. На случай, если я могу не догадаться.
Она покраснела и провела рукой по своим колючим рыжим волосам.
— Я пришла сюда, чтобы убедиться, что ты полностью понимаешь условия нашего соглашения.
— Что тут непонятного? Я убиваю герцога. Я умираю. Ки живет, — его голос оставался ровным, холодным.
— Совершенно верно, — Уиллоу попыталась скопировать его тон, но безуспешно.
— У меня действительно есть один вопрос. Предположим, я откажусь или потерплю неудачу. Кто убьет Ки?
Девушка внезапно смутилась.
— Это… это не обсуждалось. Если ты сделаешь, как мы говорим, этого никогда не будет.
— Я просто поинтересовался. Я думал, что, раз ты разработала этот план, ты будешь той, кто его осуществит. Очевидно, что это не дело рук Лейси. На самом деле, он совсем не выглядел довольным этим. Но ты… убедила друзей Келлича помочь тебе с этим, так что он мог сказать? Повернуться против тебя и рискнуть расколоть его восстание на фракции? Кроме того, я знаю, как сильно ты ненавидишь нас обоих, после того, как мы так плохо с тобой обращались, за нашу преднамеренную жестокость к тебе и все такое. И я знаю, как сильно ты любишь это дело. Я подумал, что, возможно, тебе выпала бы честь убить Ки. Кстати, как ты планируешь это сделать? Если я потерплю неудачу или откажусь, я имею в виду? Нож? Удушение? Медленное голодание? — он толкнул поднос ногой. — Яд?
— Ты отвратителен, — ее лицо было белым, но она говорила, не шевелясь.
— Нет. Твой план отвратителен. Ты просишь меня предательски убить человека, которого я никогда раньше не видел, и поплатиться при этом собственной жизнью. И это если у нас все пойдет хорошо. Если нет, я все равно умру, а ты хладнокровно убьешь моего друга.
— Герцог — тиран, — вспылила Уиллоу в ответ. — Бессердечное чудовище! Для него нет слишком жестокого способа смерти, нет слишком коварного предательства. Наша земля стонет под его жестокостью, наши фермеры страдают, а их дети дрожат…
— От суровых дождей Заклинательниц Ветров. Это что-то, что ты должна запомнить, чтобы вступить в этот клуб? Уиллоу, любой зимний дождь холодит спину. Ни тиранов, ни погоду не следует принимать так близко к сердцу. Если идет дождь, постройте укрытие и убирайтесь туда. А если вас тиранизируют, объединитесь и откажитесь от тирании. Консорциум мелких дворян, поддержанный землевладельцами и торговцами…
— Это заняло бы слишком много времени! Мы должны действовать сейчас!
— Тогда эта земля будет залита кровью. У вас нет никаких планов после того, как вы убьете герцога. В конце концов, вы обнаружите, что самый скучный брурджиец может быть худшим тираном, чем самый преданный своему делу развращенный человек.
— Вот как ты это видишь. В конце концов, какая тебе разница? Ты запрягаешь лошадей и двигаешься дальше; у тебя нет ни идеалов, ни мечтаний о свободе…
— Не желаю никого убивать. Это не моя ссора, Уиллоу. И не твоя. Ты не влюблена в дело, в это восстание. Ты была влюблена в Келлича и хотела помочь делу, чтобы угодить ему. Ты заинтересована в этом не больше, чем я. Ты могла бы уйти от этого прямо сейчас. Выруби охранника внизу, помоги мне найти Ки и освободить ее, и мы перейдем границу и исчезнем. Уйди от всего этого.
На мгновение ему показалось, что он затронул что-то в ней. Ее глаза расширились и стали пустыми, как будто она представила себе извилистую дорогу, ведущую в лучшие места. Но затем ее брови нахмурились.
— Ты хочешь, чтобы я предала все, во что верил Келлич? — сердито спросила она.
— Почему нет? — взорвался Вандиен. — Он предал все, во что ты верила! Ты верила в любовь, брак и детей. Жизнь. Келлич верил только в смерть. — Его голос стал резким. — Он хотел быть славным героем, а не довольным мужем. Ты была всего лишь реквизитом в его представлении, Уиллоу. Прекрасная возлюбленная осталась оплакивать павшего патриота. Стать символом революции. И будь ты проклята, ты разыгрываешь это! У него не хватило смелости жить ради тебя, Уиллоу. Все, что он искал, это повод умереть!
На середине своих слов он пожалел о них, но они все равно вырвались. Ее лицо стало жестче и холоднее, разноцветные глаза приобрели цвет ледника.
— И ты дал ему это оправдание, не так ли? Ты позаботился об этом за него.
Холод пронзил его, и он не знал, исходил ли он от его руки или от ее глаз. Он переложил рапиру в другую руку, прижимая к себе раненую руку. Она холодно наблюдала за ним. А в ее глазах… что? Удовлетворение? Прежде чем ее глаза снова опустели. В его голове зародилось ужасное подозрение.
— Ты обещала мне доказательства того, что с Ки все в порядке. Я хочу ее увидеть.
— Нет, — впервые он уловил неловкость, которая ее нервировала. Всякий раз, когда упоминалось имя Ки, она шарахалась в сторону, как нервная кобылка.
— Почему нет? — она колебалась слишком долго.
— Мы решили, что это было бы неразумно. Приводить ее сюда привлекло бы слишком много внимания. Мы не можем выделить людей для этого, и…
Все это звучало неправильно. Его разум совершил скачок.
— Ты уже сделала это, не так ли? — внезапно у него перехватило горло. Он почувствовал головокружение, которое заставило его покачнуться. — Она мертва, не так ли? — Конечно, они уже убили ее. Это имело больше смысла. Чище. Умнее. И вскоре он умрет, и все это аккуратно завершится.
— Нет. Нет, с ней все в порядке, и она будет в порядке до тех пор, пока ты продолжаешь делать то, что мы говорим, — Уиллоу говорила очень быстро. — Но сейчас ты не можешь ее увидеть. На самом деле это мое решение. Я видела вас двоих вместе. Она черпает силу из тебя, и с ней будет сложнее справиться. Возможно, нам придется причинить ей боль. И ты готов на любую глупость, чтобы защитить ее.
—