Они были омерзительны. Безволосые, с кожей противного серо-голубого оттенка, перетянутой жгутами тугих мышц. Длинные руки с шестью пальцами, каждый из которых имел лишнюю фалангу и заканчивался коротким, но мощным чёрным когтем. Их грудные клетки, животы и бока покрывали плотные роговые пластины, похожие на панцирь насекомого, истончающиеся к шее. Головы были вытянутыми, уши прижаты к черепу, с маленькими глубоко посаженными глазками, а пасти скалились остроконечными зубами, предназначенными рвать и кромсать плоть. Глядя на их искажённые смертью фигуры, у меня в голове настойчиво вертелось одно слово: «шивы». Да пожалуй, это имя им подходило.
— Вот… — прохрипел Пак, указывая на тела дрожащей рукой. — Мико… подстрелила одного, а я смог… двоих уложить…
Старый старатель указал на цепочку из капель крови, ведущие к забору.
— Молодец девчонка, — пробормотал Минден, осматривая трупы.
Я последовал его примеру, опустившись на одно колено около мертвецов. Пулевые ранения были точными, в голову и грудь. Мико и Пак стреляли на удивление хорошо. Хотя чему здесь удивляться? Видимо, плохие стрелки в здешних местах долго не живут.
Пак вдруг схватил меня за рукав. Его глаза горели яростью сквозь слёзы отчаяния.
— Что теперь мне делать, а⁈ — закричал он мне в лицо. — Была дочь! Единственная радость в этой проклятой жизни! Ещё бы немного и внуков увидел бы! Всё нормально было! пока вы тут не появились, обормоты! Принесли беду мне! А теперь кто её мне вернёт⁈ Кто⁈
Его слова хлестнули меня по лицу пощёчиной. Самое паршивое во всей это ситуапции было то, что отчасти он был прав. Наше появление здесь, наша охота на культистов — всё это привлекло их внимание к Посёлку. И Мико стала случайной жертвой. Почему я не предвидел того, что дикари пройдут по нашим следам сюда?
— Мы вернём, старик, — хрипло пообещал я.
Но на лице Пака застыло не только горе, но и отчаянная надежда, за которую дед цеплялся.
— Мы с Минденом вернём твою дочь, — повторил я.
Профессиональный игрок стоял бледный, словно мел, но страха я не заметил. Вся фигура Мина выражала решимость.
— Пошли собираться, — сказал я ему. — У нас мало времени. Эти твари не должны были далеко уйти.
300
Нужно было торопиться. Мы спешно покинули дом Пака, оставив старика в одиночестве. Пока следы свежие, у нас был шанс настигнуть похитителей до того, как они доберутся до своего логова в горах.
Когда мы вернулись в кантину, Сворг молча кивнул нам, наливая нам по кружке эфоко с какой-то местной пряностью, очень напоминавшей по привкусу тмин — его способ выразить сочувствие или просто нежелание лезть не в своё дело. Я кивнул Своргу и пригубил горячий напиток, наблюдая за тем, как начал бегать, собираясь в погоню Минтен. Ополовинив кружку, я тоже поднялся к себе.
Прежде чем уйти, я вспомнил, что нужно позаботиться о мелких. Призвал из Руны несколько здоровенных вяленых рыбин — уксы, местного деликатеса, который медвежата обожали. Бросил им на пол. Троица тут же накинулась на угощение, смешно чавкая, рыча и отталкивая друг друга толстыми задами. Их возня немного разрядила напряжённую атмосферу. Я открыл дверь во внутренний дворик кантины — пыльный, заваленный каким-то хламом, но огороженный со всех сторон.
— Гулять, малышня, — бросил я им. — И чур не драться!
Один из них, тот самый, с пятном на ухе, тут же присел у стены и, натужно пыхтя, навалил кучу размером с его собственную голову. «Ничего себе, — хмыкнул я про себя. — Молодой растущий организм. Не смотри, что мелкий, а производительность как у взрослого редбьёрна». Я закрыл за ними дверь. Хоть какая-то гарантия, что они не разнесут кантину и не попадутся на зуб кому-нибудь из местных гурманов.
Я быстро окинул взглядом номер, вроде всё своё ношу с собой. Набрал в пару фляг воды и пока Минден метался, успел набить иглами несколько запасных магазинов для гаусс-карабина. Наконец и профессиональный игрок устроился напротив меня и тоже принялся лихорадочно проверять свой револьвер и патронташ, его руки заметно дрожали, но страха он не выказывал.
— Не суетись, — посоветовал я ему. — Всё будет путём…
— Всё уже ненормально, Кир, — вздохнул он. — Юлина и Мико в лапах дикарей. Чего здесь нормального?…
— Но мы-то с тобой боеспособны, — поднял я на него взгляд. — А значит, и суетиться не надо. Будем делать всё, чтобы их спасти. Это просто.
Он отозвался, как эхо.
— Просто…
Мы вышли к нашим ездовым птицам. Мой породистый цезарь, всё-таки был самым горячим и норовистым. При моём появлении он недовольно фыркнул и попытался лягнуть меня, когда я подошёл ближе. Видимо, ранний подъём и отсутствие полноценного завтрака сказались и на его настроении.
— А ну тихо! — рявкнул я, отвешивая ему ощутимую затрещину по мощной шее.
Птица обиженно заклекотала.
— Уймись, петух крашеный! — ещё придавил его голосом я.
И цезарь подчинился, я заставил его сесть на землю и с комфортом запрыгнув в седло, на секунду прикрыл глаза, устанавливая ментальную связь с породистым. Поток образов, ощущений, инстинктов хлынул в моё сознание. Я успокоил его раздражение, передал ему нашу цель, ощущение погони, необходимости скорости. И птица перестала нервничать, его мускулы напряглись в ожидании команды. Цезарь Миндена, более покладистый, уже стоял смирно, ожидая хозяина.
— Готов? — спросил я Миндена, поправляя карабин за спиной.
— Как никогда, — горячо ответил он, вскакивая в седло. — Давай догоним их и перестреляем всех.
— Настрой правильный, — сухо уронил я.
Рванули с места, поднимая клубы пыли. Я был уверен, что мы быстро нагоним похитителей. Почему? Всё просто: наши с Минденом птицы были сыты, хорошо отдохнули, а потому полны сил. А цезари культистов, скорее всего, устали после ночной погони за нами, и сейчас им снова предстоит проделать долгий путь до их горного логова. К тому же они тащили с собой пленницу, что тоже замедляло движение. Это была простая арифметика выживания в Пустоши.
Спустя три часа я уже подумал, что мы их не догоним, но первоначальный расчёт оказался верным. Мы мчались по следу около часа, ориентируясь на сломанные ветки, примятую траву и редкие отпечатки когтистых лап на каменистой почве. След вёл уверенно, не петляя — они спешили вернуться в