Лина напряженно наблюдала за моими руками, которыми я тщательно прощупывал ствол дерева барельефа в поисках определённой точки.
– Мой отец заключил с ней некий договор, да? Что-то вроде сделки? Он закрывает глаза на ее, кхм, процедуры с омоложением, а она помогала ему поставлять души в качестве питания для киёрсов?
– Именно. И этот герб как раз является накопителем.
– За гербом скрывается проход в некое хранилище?
– Да нет, просто герб и есть – хранилище.
– Не понимаю…
– Сейчас поймешь. Дай мне свой медальон.
– Что?
– Медальон на цепочке с капелькой крови твоей мамы. Дай мне его, пожалуйста.
– Но зачем? – непонимающе спросила Лина.
Впрочем, медальон она при этом уже сняла и вложила в мою ладонь.
Я улыбнулся, вспоминая, как совсем недавно в ответ на просьбу дать мне медальон Лина разве что не шипела на меня сердито и категорично заявила, что никому медальон не отдаст. Но теперь у нее не было ни единой мысли о том, что я могу ей навредить, этот ее жест передачи кулона сквозил бесконечным доверием ко мне. Всего несколько дней прошло вроде, но нам столько всего пришлось пережить, особенно за последние сутки, что оставшиеся ниточки недоверия развеялись бесследно.
– Думаю, капелька крови твоей мамы в этом кулоне как раз поможет мне ее отсюда вытащить, – пробормотал я, продолжая производить сложные магические манипуляции над стволом дерева барельефа.
Глаза Лины расширились, рот приоткрылся от удивления.
– Ты хочешь сказать, что мои мама и сестра…
– Они в этом накопителе, Лина. Твой отец притащил их сюда в тот день, когда Светлана Абрамова узнала про планы Руфуса о попытке внедрения сущности киёрса в твою младшую сестру. Руфус решил попросту убрать Светлану с дороги, приказав Айрине Чейн упаковать ее в этот накопитель, но запретив пока что использовать их души для поглощения и собственного омоложения. Сегодня он хотел заставить Айрину вытащить для него Светлану и Ульяну Абрамовых из накопителя, находящихся в анабиозном состоянии. Уверен, что Руфус хотел использовать их как некий козырь для того, чтобы расположить тебя к себе в нужный момент после полного оборота сущности, именно поэтому он не избавился от твоей мамы и сестры раньше. Но Айрина Чейн почему-то уперлась и не хотела доставать сущности Абрамовых из накопителя… Полагаю, что она предприняла попытку торговаться в духе: ты помогаешь мне вытащить из тюрьмы сына – а я возвращаю тебе Абрамовых. Но Руфусу это совсем не пришлось по вкусу, он торговаться не собирался и просто хотел принудить Айрину сделать всё так, как ему надо… Мы с тобой как раз зашли в этот момент в академию.
Мои магические манипуляции, наконец, возымели эффект, и ствол дерева под моей ладонью зашевелился, проваливаясь внутрь и образуя небольшую каменную нишу с выемкой странной формы. В нее я и положил кулон.
– Они всё это время были тут, Лина. У тебя очень умная мама… Она, кажется, прознала про этот накопитель, догадывалась, что ее могут здесь спрятать, и оставила тебе своего рода ключ к ее спасению. Твоя мама в тебя верила. И не зря.
Ровно с последним моим словом кулон в нише вспыхнул ярким алым светом, заискрился алыми искрами, которые побежали по одной ветви дерева на барельефе и достигли двух самоцветов – одного побольше и другого поменьше. Самоцветы резко выпали из барельефа, будто их что-то вытолкнуло оттуда, и со странным глухим стуком упали на пол. Но не разбились и не покатились по полу – а начали быстро увеличиваться в размерах… и принимать форму человека. Точнее, двух людей: взрослой рыжеволосой женщины и такой же рыжей девчушки. Они проявлялись прямо на глазах, лежали в позе эмбриона, светились алыми искрами, а как только искры погасли, женщина и девчушка почти одновременно открыли глаза.
– Мама? Уля? – недоверчивым шепотом произнесла Лина, голос ее дрожал от шока и волнения. – Мама… Господи… Мама!!!
Последнее слово она прокричала громким звонким голосом и с не скрываемыми рыданиями кинулась обнимать маму и сестру. Те только выходили из анабиозного состояния, пока что ничего не понимали, но их жизни ничего не угрожало, и я отошел в сторонку, чтобы не мешать Лине выплеснуть эмоции и вволю наобниматься с теми, кого она так долго и отчаянно искала.
Я спустился к крепко спящим инквизиторам, потрепал за плечо куратора боевого отдела. Пришлось потрудиться, чтобы разбудить его, Жужа усыпила убойно, мужчина ни на что не реагировал. Но в конце концов я его разбудил, кратко обрисовал всю обстановку. Взгляд у Лайнса был осоловелый, он совершенно не помнил, как заснул, однако быстро пришел в себя, кивнул на мою просьбу вызвать лекарей для Абрамовых, и принялся будить своих коллег, чтобы вместе с ними уже телепортировать в инквизицию Руфуса и Айрину.
– Этого вязать не надо, – кивнул я на спящего Мэлмана. – Просто разбудите его и попросите проследовать за вами в инквизицию для официальной постановки киёрса на учет.
– Просить дружелюбно или настоятельно-принудительно? – деловито уточнил Лайнс.
Я усмехнулся. Уточнение мне, определенно, понравилось.
– Дружелюбно, Лайнс, дружелюбно. После всех формальностей отпустите его и скажите, что я потом с ним свяжусь сам.
– Будет сделано! А вы сам, мистер Брандт?..
– А я устал. Посижу тут немного… Отдохну.
И уселся прямо на пол, привалившись к стене и глядя наверх, там, где около барельефа обнимались Лина, ее мама и сестра. Лина плакала и смеялась одновременно, не веря своему счастью, и я тоже улыбался, наблюдая за ней со стороны.
Я был вымотан в ноль, магии во мне почти не осталось, рана в боку хоть и зажила внешне, но продолжала побаливать, по спине стекал холодный пот от слабости. Мне еще предстояло допросить Айрину Чейн и заставить ее вытащить остальных жертв, находящихся в анабиозном состоянии в накопителе, а еще в дальнейшем предстояла большая работа по поиску, лечению и адаптации тех детей, которых родила Карла для Руфуса, с малышами надо было что-то делать, и я пока не придумал ничего лучше, как отдать этих будущих киёрсов на воспитание к моему отцу в академию Илунарисс; а еще следовало понять, как бы так аккуратно вынести оставшихся в хранилище варгов и всё оружие оттуда, учитывая, что там теперь была зона отчуждения… Работы предстояло так много, что голова шла кругом от масштабов задач.
Но всё это потом, потом… А пока что… Пока что можно было просто улыбаться и быть счастливым, потому что моя любимая девушка тоже была счастлива.
На плечо уселась Жужа, а на колени ко мне забрался приползший Феся, вслед за ним ко мне прискакал и Мимишка. Я погладил всех троих и слабо улыбнулся.
– Вы большие молодцы, – искренне похвалил их я. – Без вас сегодня многое пошло бы не так.
Твари заурчали-застрекотали каждая на свой лад, и я неожиданно почувствовал, что они… вливают в меня магию. Делятся кусочком того, чем обычно питаю их я. Но сейчас делились они – потому что решили поддержать меня крошками магии, как своего напрочь выдохшегося хозяина. Они никогда так не делали, и для меня было удивительным, что они вообще на такое способны. Особенно Феся, который по природе своей являлся исключительным пожирателем магии и блинчиков. Но сегодня даже он решил поступить иначе, и это потрясло меня до глубины души. Не то чтобы это крошечки магии могли как-то серьезно мне помочь, но сам факт этого жеста произвёл на меня неизгладимое впечатление. Выходит, даже такая нечисть может делиться энергией?
– Спасибо, – шепнул я.
И твари заурчали-застрекотали пуще прежнего.
А я полез в карман за маленьким блокнотом и огрызком карандаша, чтобы немедленно записать свои наблюдения за нечистью и потом как следует обдумать их на досуге и понять, какую из этого можно извлечь пользу.
Какой бы сумасшедший день у меня ни был, сколько бы раз за день меня ни пытались убить, а я все равно оставался собой – Хозяином нечисти, жадным до новых знаний и желающим нести в мир мягкие методы борьбы и контакта с нечистью.
Глава 35. Служу инквизиции!
Мы с Линой выходили из академии магии в числе последних, вместе с оставшимися