Потом прибыли лекари, и я настоял на отправлении Светланы и Ульяны Абрамовых в лекарское крыло инквизиции, чтобы их там тщательно проверили после столь длительного пребывания в анабиозе. Мало ли как это на их организме сказалось? По мне, так было бы лучше, чтобы за ними несколько дней понаблюдали отличные лекари в инквизиционном штабе. Заодно и адаптировать постепенно к реальности, потому что, судя по всему, Светлана со своей младшей дочерью на эти несколько лет как бы застыли в том дне, когда их заковали в накопитель.
В общем, их следовало оставить под наблюдением специалистов, и сейчас как раз инквизиторы вели Абрамовых к телепортационной воронке, чтобы направиться с ними в лечебницу. Когда их вели мимо меня, мама Лины задержалась, остановившись напротив и улыбнувшись мне.
Я как будто смотрел на взрослую копию Лины. Светлана Абрамова была очень красивой статной рыжеволосой женщиной с длинными волнистыми волосами, большими выразительными зелеными глазами, и обе дочери унаследовали внешность матери.
– Спасибо вам, мистер Брандт, – произнесла она приятным глубоким голосом. – Кажется, мы обязаны вам жизнью. Даже не знаю, как вас благодарить…
– Не стоит. Я просто выполнял свою работу.
– Ангелина сказала, что вы и есть профессор Дарбет…
Я кивнул. А Светлана задумчиво склонила голову набок и медленно произнесла:
– Однажды я отказала профессору Дарбету в предложии перейти к нему на работу… Отказала по той причине, что уже знала о связи Сабрины д’Акировой с Руфусом ди Селинджером и предпочла остаться там, где могла узнать больше информации о киёрсах и попытаться как-то придумать способ для их спасения или хотя бы облегчения их непростой участи…
– Я так и понял, – улыбнулся я. – Сегодня до меня это как раз и дошло. Вы всё правильно сделали, поступив как настоящая любящая мать. Могу ли я позже рассчитывать на иной ваш ответ, если вновь повторю свое предложение перейти ко мне в штат артефакторов?
– Безусловно, мистер Брандт, – с улыбкой кивнула Светлана. – Или – профессор Дарбет? Как мне к вам лучше обращаться?
– Бестиан. Просто – Бестиан.
Светлана некоторое время молча внимательно смотрела на меня, потом негромко произнесла:
– Кажется, вы очень хороший человек, Бестиан, и с вами моя дочь будет в надежных любящих руках.
– О, не сомневайтесь в этом!..
Светлана улыбнулась еще шире.
– Буду рада позже познакомиться с вами плотнее и в неофициальной обстановке. А пока что, нам, кажется, в самом деле лучше проследовать за лекарями…
Она кивком попрощалась со мной, еще раз крепко обнялась с Линой и ушла, держа за руку притихшую и испуганную Ульяну. Вскоре они скрылись в воронке телепортации, а Лина подскочила ко мне, повиснув на шее и безостановочно бормоча:
– Спасибо-спасибо-спасибо!
Я обнял ее, целуя в висок, и улыбнулся, любуясь Линой, когда она отстранилась от меня. Она светилась счастьем, хоть глаза ее были красные от слез, но это были слезы радости, а не боли и печали.
– Как ты это понял? – спросила она, вытирая рукавом мокрые дорожки слез со щеки. – Про маму и Улю… Как ты понял, что они скрываются в этом накопителе?
– Работа у меня такая – понимать подобные штуки, – хмыкнул я. – Просто скрупулезно собирал информацию, думал, анализировал, предполагал, пытался думать, как министр. Ну, получилось вроде, как видишь.
Лина кивнула и с удивлением посмотрела вперед. Я глянул в ту же сторону и тоже удивленно вскинул брови.
Мы стояли на улице, на площадке перед академией, и около одной из телепортационных воронок сразу за забором академии я увидел Эльзу Кларксон. Бабуленька стояла около инквизиторов, разве что не пританцовывая и светясь подозрительной улыбкой. Правда смотрела она при этом не на меня, а почему-то на Руфуса ди Селинджера, которого сейчас как раз приводили в чувство, чтобы отвести к телепортационной воронке.
– А ты чего такая счастливая? – с прищуром спросил я, когда мы с Линой подошли к Эльзе.
– О, у меня есть на то шикарный повод! – с придыханием пустилась в объяснения Эльза. – Ты в курсе, что генерал Инквизиции Генерального Штаба не далее как сегодня рано утром издал новый указ об оптимизации наказаний для пожизненно заключенных? Было принято решение не обеспечивать пожизненно таких заключенных, так как их содержание, особенно учитывая большую продолжительность жизни, обходится государствам всего нашего континента в кругленькую сумму. А ведь обычные волшебники спокойно могут прожить триста лет и больше, если это верховные маги! А если преступник попадет в тюрьму по молодости? Это его всю жизнь обеспечивать надо? И все эти годы предоставлять ему кров, еду и так далее? В тюрьме таких товарищей уже немало накопилось… Представляешь, сколько денег на всё это тратится ежегодно? Споры об этом ведутся давно, но Мо́рис, наш обож-ж-жаемый генерал инквизиции, таки сумел пропихнуть в головы Верховного Совета Инквизиции дельные мысли. Все проголосовали единогласно за новый закон, конечно, с учетом тотальной проверки заключенного менталистами, чтобы полностью исключить возможность ошибок в вынесении приговора, министр будет следить за этим лично. В общем, пожизненно заключенных больше не будут всю жизнь держать в подвалах инквизиции, теперь их жизни будут, кхм… утилизироваться в пользу нуждающихся рас. А это значит что?
– Что? – недоверчиво уточнил я, начиная понимать, куда она клонит.
– Что мне будут перепадать души пожизненно заключенных! – восторженно сверкая глазами, сказала Эльза. – Прям официально перепадать, по всем бумагам! Ну и не только мне, а также тем нуждающимся в энергетической подпитке верховным демонам, кто согласится встать на штатный учёт, заключит с инквизицией нерушимый магический договор и будет служить на благо того или иного государства. Я встала на инквизиционный учет сегодня рано утром, сразу после того как узнала о новом законе.
– Ума не приложу, как ты согласилась встать на учет? Ты же вся такая сама по себе, ненавидишь все эти официальные проверки, контроль, связи с официальными государственными структурами и так далее…
– Всё очень просто! Мне пообещали отдать лично в руки Руфуса ди Селинджера, которого однозначно приговорят к пожизненному заключению, – улыбка Эльзы стала до неприличия широкой. – А я после всего произошедшего знаешь, как на него зуб точу?
– Догадываюсь, – хмыкнул я, восхищенно качая головой.
– Кстати, эту бабу, как ее там.. Карлу, да? И отморозка Чейна-младшего по искандерским законам тоже пожизненное заключение как минимум ждет. И значит, некоторое время спустя, после всех допросов их тоже отправят на съеденье, ой-й-й, я хотела сказать – на оптимизацию! Хотя насчет Карлы Форст не знаю, ее может и казнят по местным законам, по ней еще не вынесено окончательное решение, все-таки на ней очень много грешков висит, да и на рейну она посягала, а это святое. Хотя, возможно, в особых случаях казнь можно будет заменить на поглощение нуждающейся расой, но это еще в процессе обсуждения, я так понимаю…
– А нуждающиеся расы – это какие? – спросила Лина.
– Да разные, из серии альфа-уровня опасности. Например, высшие демоны, которые официально работают на стороне добра, так сказать, типа меня. Есть и другие демоны и другие специфичные расы альфа-уровня, которым время от времени для поддержания жизнедеятельности требуется поглощать чужие души, хотя бы раз в год. Я для этого обычно в самые жуткие битвы влезаю и там кого-нибудь из врагов поглощаю, у меня с этим проблем нет, но я все равно не откажусь от официальной добавки, да-а-а. Но есть проблема с теми, кто во всякие битвы не привык лезть, воином не является и раз в год просто съезжает с катушек и срывается на ни в чем не повинных людях, а это не есть хорошо. Правительства разных стран давно искали способ как-то решить эту проблему. Ну вот, вроде нашли.
– А киёрсы? – осторожно уточнила Лина. – Киёрсам ведь тоже нужно поглощать изредка чьи-то души, да? Для поддержания своей магической составляющей, все дела… А киёрсы считаются нуждающейся расой?
Эльза задумчиво потерла подбородок.
– Хм-м-м, ну, думаю, вполне могут