– И всё-таки не понимаю я тебя, – заявила стоящая рядом Белладонна.
– По какому поводу на этот раз? – Азалия вывела на пыли маленькую звёздочку и отошла от статуи, направилась к выходу из сада.
– Да вот, пока смотрела на настурции, подумала: ты как будто не способна по-настоящему видеть в ком-то врага.
– Если для этого «по-настоящему» необходимо кого-то сначала расчеловечить, то дело не в «не могу». Я не хочу.
Азалия обратилась к видениям. Каким бы неизменно серым ни казался до сих пор Мир, – что ожидаемо, ведь хорошо очистила пока она только небольшую часть у центра, а последняя выходка Настурции свела часть стараний на нет – если воспользоваться способностью, можно заметить настоящие прогресс: восстанавливающиеся магические связи – каркас Мира. Именно по ним текла энергия Порядка, благодаря которой и возможно самоисцеление.
А если проявить немного внимательности, – самой обычной, не связанной с видениями – можно заметить, что на земле всё чаще встречаются красные перья. Наступит день, и закаты снова запылают ярче, ведь в это время в бездну будут сбрасываться алые птицы. Они, как и вручённый Азалии кристалл, тоже были отражением состояния Мира.
– Знаешь, я с детства жила со способностью видеть больше других. До недавнего времени, конечно, пользоваться ею не умела, да и в целом избавиться от неё хотела. Из-за неё становилось плохо, а мир… Представал другим. Не тем. Не таким, как его описывали. Он не вписывался в заявленное понятие нормальности, и мне это не нравилось. Потому что я очень хотела вписаться в норму. Удобную и безопасную. Да вот не получалось. С закрытыми глазами жить неудобно, а как откроешь, так сразу вспомнишь, почему закрыть решила. Как результат – очередной неудачный побег и тянущийся за тобой след из ошибок, а если ещё и на них глаза закрывать… Не надо так, – печально усмехнулась Азалия.
Потому что сейчас она сожалела из-за привычки отрицать реальность. От привычки поддаваться самообману, будто если притвориться, что всё хорошо, то проблемы сами рассосутся, неугодное исчезнет. Но, погрязнув в сожалениях, она только допустит новую ошибку, так что нужно честно признать прошлые и двигаться дальше.
– Так вот, к чему это я… Несмотря на трусость и бегство, я всё-таки привыкла видеть… Условно говоря – суть. Мне ведь это и как автору нужно. Пытаться понять, разобрать даже то, что не нравится, противоречит моим взглядам. Также и с «врагами». Очень легко повесить клеймо и ослепнуть по отношению к вещам, не вписывающимся в созданный образ. А что в этом хорошего? Правильного? Не то чтобы меня правда интересовала правильность… Просто… Ослепив себя, легко упустить что-то важное. В том числе исток проблемы. Можно ли в таком случае найти верное решение? Случайно – пожалуй. Хотя, точнее говоря, более верное решение, потому что выбор всё равно может состоять из двух зол.
«И всё же остаётся возможность выбрать большее из них, но хоть знать будешь, что действительно искал правильный ответ, а не делал вид, на деле перебирая только однобокие варианты».
– И вот когда смотришь, когда погружаешься настолько, что начинаешь понимать другую сторону, пускай не во всём, пускай оставаясь несогласной, можно ли увидеть врага в том смысле, который ты подразумевала? Есть ли такой враг? А если повесишь на него клеймо, не нужно ли украсить себя аналогичным? Говоря о нашем случае, в ком мне видеть врага? В Настурции? Мы настолько похожи, что могли бы поменяться местами, если бы она обратилась к Порядку, а меня прибрал к рукам Хаос. В Редроне? Даже если исключить личный интерес, потому что его сад – мой родной мир, он просто инструмент. Сломленная личность, раз за разом исполняющая чужую волю. Тогда враг тот, чья воля? Это либо Настурция, о которой я уже сказала, либо… Порядок? Его, конечно, даже расчеловечивать не придётся, потому что для начала очеловечить нужно.
Азалия со смешком посмотрела наверх. Она прекрасно понимала, что Порядок не смотрит на неё с неба. Наблюдать он может ото всюду, где есть его энергия. То есть с любой стороны Мира, не отхваченной Хаосом. Просто в её мире сложилось впечатление, что бог – высшая сила – где-то наверху. Не было его там никогда.
– Но Порядок – это такая крайность, до неприличия гладкая, что на нём и клеймо не держится. С тем же успехом можно назвать врагом тумбочку, о которую стукнулся пальцем. Это уже не слепота, а глупость. Кто у нас ещё есть? Садовники и духи, сломившие Реда из-за веры в неизвестно откуда взявшееся предсказание? Так это просто… Психология толпы, – Азалия развела руками. – Я не вижу врага «по-настоящему», потому что его нет. Как бы я к кому ни относилась, как бы ни был велик соблазн навесить клеймо, не хочу я ради этого слепнуть. Больше не хочу.
Пнув попавшийся на дороге камушек, Белладонна фыркнула.
– Вот ты столько наговорила, а мне всё равно понять сложно. Вроде по делу всё, логически верно, а как-то вот… Душой не понимаю. Я бы так не смогла. Даже если бы постоянно тормозила себя и заставляла смотреть. Для живого существа, не много ли в тебе… Беспристрастности?
Идущий по другую сторону Гиацинт издал тихое согласное «угу». Неожиданно: он-то был похож на того, кому близок аналогичный подход.
– Вот уж не знаю. Может, дело в том, что я тоже… Заклеймённая? – предположила Азалия. – Печать высшей сущности не может не влиять на личность, даже если я в итоге не согласилась стать Тенью. То, что ты назвала беспристрастностью, всего лишь следствие недостаточной эмоциональности. Это не постоянная моя характеристика, но есть такое. И очень похоже на то, что может достаться от Порядка. Я не беспристрастна, и последняя сделка это доказывает. Просто когда не могу руководствоваться чувствами, когда эмоции отказываются подсказывать, что делать дальше, только и остаётся, что анализировать. Всё равно не без примеси личного. Возможно, на самом деле я тоже ослеплена. Сочувствием и мягкосердечностью.
– Так разве бывает?
– Конечно. Любая крайность может причинить вред. И самая чистая любовь, и самые добрые намерения способны проложить дорогу к трагичному концу.
– Знаешь, я тебя не только не понимаю, но и не хочу понимать! – воскликнула Белладонна. – Как вообще жить с твоими установками? Всё плохо, везде поджидают ошибки, но виноватых никогда нет! Это же… Бред! Так с ума сойдёшь жить!
– Отнюдь. Жить можно как хочется. Понимать что-то и руководствоваться этим – не одно и то же. Главное – перед собой честной быть, а остальное… Как хочешь. Вот… В родном мире у меня есть знакомая. Человек, мировоззрение которого лучше даже не пытаться понять. Она тоже видит, но гораздо больше меня. Она реально может узнать, к чему какое решение приведёт. Исследовать все развилки будущего. И знаешь, что она выбирает?
– Я так понимаю, не наносить добро и причинять справедливость?
– Да. Она выбрала жить для себя и радоваться, а в ход событий вмешивается только тогда, когда это соответствует личным интересам, среди которых нет счастья для всех, потому что, пытаясь выстроить его, лишишься счастья сам, взвалив на плечи неподъёмную ответственность. Она не пытается быть положительным героем, о чём открыто говорит. Не испытывает мук совести, оставив многих страдать. Вместе с тем, просто захотев, она может протянуть руку помощи там, где больше никто на это не способен. Сначала её позиция казалась мне дикой. Она ведь не вписывается в ту норму, в которой я раньше хотела себя запереть! А теперь… Я хочу жить похожим образом. Так же не получится – мы разные люди с разными способностями, но не откажусь от подобия.
– Если ты собираешься жить для себя, то я только «за». Это-то для меня понятно.
Азалия недоверчиво вскинула бровь, но промолчала. Сомневалась она в утверждении Белладонны, потому что «жить для себя», в том виде, о котором шла речь, и «спасти другого ценой всего, даже собственной жизни» – вещи определённо разные. Однако у Белладонны тоже свой путь и свои взгляды, на которые она имеет полное право, да и разговор пора сворачивать – впереди показались врата.