– Я ещё вернусь. До встречи, – попрощалась Азалия и прошла между деревьев.
***
Субботнее утро выдалось не таким лёгким и приятным, как хотелось бы. Дурные сны оставили гаденькое послевкусие, их содержание быстро забылось, но расплывчатые образы тяжёлых сцен не спешили отпускать. Такова новая реальность, которую Азалия сама для себя выбрала, поэтому теперь должна к ней привыкнуть. С кошмарами, страхами, рискующими вновь раскрыться ранами. С чёрной розой на груди, перекрытой печатью-шрамом.
Однако Азалия не собиралась позволять кошмару и дальше отравлять день. Сегодня – первого апреля – она собиралась погулять с Роном в парке. Именно об этом она договаривалась, прежде чем встретилась с Амандой и Дельфами. Потому что хотела проводить вместе больше времени, не столько компенсируя годы разлуки, сколько… Просто. А ещё потому, что не стоит Рона надолго оставлять одного. Магическим образом он не станет нормальным за один день. Магический источник проблемы исчез, но нанесённый им ущерб остался, как и непростой характер, напоминающий о себе при взаимодействии с посторонними. Тут ведь не яд виной, а настоящие чувства бога, которые тот не имел права испытывать.
Спустившись вниз, Азалия встретила Розу, вставшую удивительно рано для выходного дня, потому что тоже договорилась о встрече – с Дальреном. Она ещё не знала, что тот ушёл, а Азалия не собиралась вмешиваться. Захочет – сам расскажет, в какой форме теперь тут существует. Для неё гораздо важнее, что они могут и дальше быть вместе, пускай и своеобразно.
Азалия вспомнила ночь со среды на четверг. Кажется, тогда Роза впервые вернулась из отчего дома в настолько хорошем настроении. Нет, не счастливая. Просто спокойная. По сравнению с февралём, когда она хотела свернуть отцу шею и называла того ублюдком, разница поразительная. Что уж там, спокойной Роза не возвращалась после их встреч уже много лет.
«Твоя жизнь тоже налаживается, не так ли? Разрушающий тебя кошмар закончился, теперь ты можешь по-настоящему двигаться вперёд».
Пока они вместе завтракали, Азалия подумала, что не только для неё и для Розы, но и для семьи в целом настало новое, более светлое время. Удалось прояснить многое, воссоединиться с дедушкой. На честности, ясности и открытости можно построить ещё более прочные отношения.
«Если бы только бабушка прожила дольше, она бы увидела, что и её мечты, казавшиеся неосуществимыми, претворились в жизнь».
Ирен умерла на седьмом десятке. Не так уж рано, но с её стороны и до восьмидесяти доживали спокойно. В последние годы, чувствуя, что осталось немного, она время от времени делилась с детьми и внуками сокровенными желаниями. Увидеть окрепшую Азалию, способную вести активную жизнь. Переставших ругаться Мартина и Розу. Альбину и Каспера, решившихся завести ещё детей, ведь они очень этого хотели. И самое несбыточное – как Фрай встретится с внуками. А также – что её исследования, теология, которой она посвятила жизнь, верны и правдивы. Пускай не абсолютно – многое основывалось на догадках, но хотя бы в своей сути.
«Если и люди способны заглядывать к живым с того света, я бы хотела, чтобы бабушка обо всём узнала».
Как ни старалась Азалия собраться побыстрее, прибыть в парк раньше Рона у неё не получилось. К её приходу он уже стоял возле входа, скучающе перекидывая между пальцами брелок с незабудками, и одёргивал себя, когда рука тянулась к карману. Потому что если закурит, ни за что не поцелует.
Не иначе как чудом – или благодаря годам избегания – Азалии подойти со спины, оставшись незамеченной, и застать врасплох объятиями. Рон вздрогнул, фырчаще усмехнулся и развернулся, обнял в ответ, а затем поцеловал в висок.
– Как долго ждёшь?
– Не засекал.
– Время только подошло, зачем так торопился?
– Делать больше нечего. Я вообще думал к дому твоему подойти, но раз уж договорились здесь, то не стал.
– И не лень было бы делать крюк?
– Чтобы встретить тебя – не лень.
Азалия улыбнулась и отпустила Рона. Прищурилась от показавшегося из-за облаков уже начинающего греть солнца. Вопрос она задала просто так, ведь и сама знала ответ. Сомневаться в Роне и его чувствах – грешное дело. Не будет же она так грешить под носом у бога?
На главной клумбе уже цвели крокусы, превращая её в жёлто-фиолетовое озерцо, в тени деревьев белели подснежники. Расцветали и улыбки на лицах людей. Как бы ни буянил февраль, как бы ни угнетал серостью и промозглостью переходного времени март, колесо жизни продолжает крутиться, холод сменяется теплом, тьма – светом. Снова и снова. Перемены обязательно наступят, главное – дождаться.
– Ты выглядишь усталой, – отметил Рон.
– Спала плохо. Думаю, кошмары отпустят меня ещё нескоро.
– Если не будут отпускать – зови. Я не знаю, как прогнать их, но хотя бы могу быть рядом.
– Спасибо. – Азалия крепче сжала широкую тёплую ладонь. – И ты тоже. Зови, если понадоблюсь рядом, если станет хуже.
– Уверена? В моём случае это всё ещё может быть… Опасно.
– Обещаю не бросаться в огонь и не лезть в опасность. Впрочем, я в тебя верю. Ты не навредил мне даже под действием дурмана.
Как раз вовремя они ступили на хорошо знакомую ей дорожку, ведущую в глубь парка, и дошли до образующих арку деревьев. При виде них Рон поморщился, постепенно осознавая, куда пришёл.
– Помнишь, мы как-то встретились здесь?
– Предпочёл бы никогда не вспоминать тот раз.
– Не лучшим образом встретились, да… – Азалия подошла к дереву, положила руку на шершавый изогнутый ствол. Странное дело: на ощупь он напоминал камень. – Здесь находятся врата, ведущие в другой мир.
– В тот самый?
– Да. На самом деле, мне всё ещё нужно туда ходить, но теперь в этом нет ничего опасного. Так… Скучная и утомительная обязанность.
– А ты не можешь от неё отказаться?
– Могу, но не хочу. Беспокоиться не о чем: я правда больше не собираюсь вредить себе. Просто хотела предупредить, что поэтому часто занята по вечерам. Иногда ещё и днём.
Услышанное огорчило Рона сильнее предполагаемого. Заметив, как он поник, Азалия дёрнула головой, как бы спрашивая: «В чём дело?» Она же старалась преподнести всё как можно безобиднее.
– Тебе кто-то диктует, когда именно быть занятой?
– Нет. Все решения за мной. А что?
Он взял её за локоть и отвёл подальше от арки, словно опасаясь, что Азалия в любой момент может сбежать в другой мир. Ещё чего! Променяет она приятную прогулку на унылое очищение, как же. Переплетя пальцы, Азалия прижалась к чужому боку.
– Раз уже апрель, так что у нас начинаются репетиции. В понедельник первая – организационная – встреча. Я сказал, что приму участие. С тобой. Ты ведь сможешь прийти?
– Конечно. Понедельник у меня свободен. В рабочем смысле. Когда уходить в другой мир – только моё дело. И нет ничего сложного в том, чтобы организовать себе выходные. Так даже лучше.
– Тогда придёшь в универ к шести? Я бы зашёл за тобой, но там у нас пару на такое время перенесли…
– Никаких прогулов! Сама доберусь – дорогу помню. Только… Ты ведь понимаешь, насколько я плоха в танцах? Тебе хоть в школе приходилось, а я… Так, в рамках короткого баловства. Ещё и сама с собой. Да, я же и попросила, но ты имеешь полное право пожалеть свои ноги.
– Отдавливай их на здоровье. Будь плоха в чём угодно, только не по отношению к себе.
– Тогда надеюсь на твою терпеливость! И что научусь побыстрее.
– Не перетруждайся, цветочек.
Рон легонько ткнул её в кончик носа, смотря с такой нежностью, что зацеловать хотелось, и они, обменявшись короткими поцелуями, пошли прочь от врат. Просто гулять и радоваться погожему дню, как самые обычные люди. Даже если в них самих нормального мало, да и в отношениях, если присмотреться тоже, даже если хватит впереди трудностей, а шрамы продолжат болеть, всё это не повод отказываться от идеи пройти жизненный путь так, как хочется и с теми, с кем хочется.
***
Стоя на балконе, Аламея смотрела на город. Как обычно оживлённый, совершенно не подозревающий, что если бы один единственный человек принял другое решение, уже через год апрель бы не наступил. О таком варианте она знала очень давно, но никому не озвучивала. Как и то, что вероятность его наступления была очень высока. Кроме неё спокойно жить с таким знанием смогли бы единицы.