– Оттягивать бессмысленно. К тому же… Получается, мы не прощаемся с этим миром, как и он с нами. Раз уж мы здесь, то вернёмся сейчас.
– Вот так сразу… – удивилась Азалия. – Ваша воля. Тогда идём? Мне тоже нужно в Мир, поэтому я пойду с вами. Убежусь заодно, что порядок не надурил.
– А он на такое способен? – поинтересовалась Аманда, вставая.
– Не надурить? – со смешком уточнила Азалия, следуя за ней. – Сложно сказать. Сначала кажется, что сделки с ним прозрачные, как и он сам, но в итоге раз за разом чувствуешь себя так, словно тебя обманули.
– Раз знаешь это, почему сделку с ним заключила?
Азалия посмотрела наверх и пожала плечами.
– Мы избегаем грязи, пока не упадём в неё.
Столько усталого смирения послышалось в голосе, и спокойствие на лице ощущалось таким выстраданным, обречённым, что продолжать спрашивать не хотелось. Разве что гадать мысленно, насколько же суровая зима перепала на долю цветка, показавшегося весной из-под снега.
«В феврале она была совсем другой».
Аманда остановилась перед склонившимися деревьями, образующими арку. Когда-то её жизнь состояла из перемещений между мирами. Страж врат как-никак. Но это было так давно, что теперь казалось сном. Полузабытым. Лёгким, неуловимым, иллюзорным, подобно духу пробуждения в весеннем ветерке.
Она оглянулась. Её дом по другую сторону, и всё же за двадцать лет Аманда успела привязаться к этому миру, который не лучше и не хуже множества других, что ей довелось посетить. Он нормальный. Как и отвечающий за него садовник.
Когда-то давно, задолго до наступления трагедии, Ирис спросил Амариллис, что она думает о саде на краю и связанных с ним слухах. Тогда она ответила: «Я в том мире была, он такой же, как и все. Значит, и садовник как все». Годы не изменили мнение, а только укоренили.
Прежде чем сделать шаг, Аманда заметила на лице Азалии улыбку и предвкушение.
«К чему это бы…»
Закончить мысль Аманда, точнее, уже Амариллис не успела. Её застала врасплох ярко-красная вспышка, но не в реальности, а в голове, в глазах. Мощный поток энергии прошёл сквозь тело, совершенно отвыкшее от пропитанного магией воздуха. Она словно оказалась одновременно в водовороте и невесомости. Сильно закружилась голова, и если бы не чьи-то руки, Амариллис точно бы не устояла на ногах.
Когда окружающий мир соизволил слезть с бешеной карусели, её ждало второе потрясение, не давая ни мгновения на передышку. Потому что рядом стоял Ирис.
Да, Ирис! До сих пор в голове не укладывалось, что он снова может говорить, а теперь… Ещё и ко вратам пришёл! Живой и здоровый! У Амариллис не осталось слов. Она могла только стоять, глупо приоткрыв рот, и смотреть на Ириса. Жадно, изучающе, любяще. Страшась найти подвох. Ошибиться, приняв желаемое за действительное.
Амариллис подняла руки, с которых исчезли перчатки. Осторожно провела подрагивающими белыми пальцами по жёлтым полосам на фиолетовых щеках. Огладила кудри, больше не спрятанную за шарфом, очищенную от пятен шею. Ощупала руки. И обняла порывисто, с тихим всхлипом спрятала лицо у него на плече.
Ирис прижал к себе Амариллис, успокаивающе покачивая, поглаживая. А она пропала. Совсем пропала, окутанная сладковатым цветочным запахом. Хотелось смеяться и плакать, но получалось только глубоко дышать, хаотично водя руками по чужой спине.
– Как же… Как же ты здесь оказался? – прошептала Амариллис, как только смогла вернуть контроль над голосом.
– Азалия сказала, что позовёт, если ты решишь вернуться, – также тихо ответил Ирис, поправляя её сбившийся пучок.
«Так вот что значила та улыбка».
– Как ты себя чувствуешь?
– Ещё восстанавливаюсь, но в остальном – хорошо. А ты?
– Не знаю. Странно. Энергия… Она знакомая, своя… Но жжётся. И больше её как будто не становится.
– Потому что слишком большой недостаток. Всё обязательно придёт в норму, но для этого тебе нужно провести время в Сердце.
Амариллис подняла голову, заглянула Ирису в глаза. И для неё, и для него Сердце – не самое приятное место с тех пор, как испортились отношения с другими духами. Но раз обстановке предстоит измениться, можно позволить себе эгоистичную просьбу?
– Побудешь со мной? Там.
– Конечно, – без тени сомнения и неприязни заверил Ирис. – Мне это тоже пойдёт на пользу. К тому же, – он положил ладонь на щёку и приблизил лицо, лбом коснулся лба, – не ты одна боишься чужого исчезновения. Я тоже хочу видеть, что ты здесь, что тебя не украло перерождение.
Амариллис понимающе кивнула и неловко поджала губы, только сейчас вспомнив, что через врата вообще-то не одна проходила. Ох, она бы предпочла не показывать другим свою чувствительную сторону, плохо сочетающуюся с обычным образом… Впрочем, оглянувшись, Амариллис заметила, что Азалия разговаривает в стороне с Дельфиниумами, наконец принявшими свой изначальный облик, и ещё одним пурпурным духом.
– Она сразу отвела их, – пояснил Ирис, уловив причину беспокойства.
– Мне всё равно стоило быть сдержаннее, – упрекнула себя Амариллис и отпустила его.
Стоило и на Мир внимание обратить. По части у врат много не скажешь, и всё же она выглядела хуже, чем когда Амариллис уходила. Тогда на деревьях ещё виднелась листва – в основном пожелтевшая и опадающая, а земля не напоминала плотный слой пыли. Честно, пока не верилось, что Мир правда свернул на путь восстановления, но не было повода не верить Азалии. Амариллис снова посмотрела в её сторону.
– Если мы здесь не нужны, то пойдём к Сердцу! – предупредила она.
– Хорошо. Мы тоже туда подойдём потом, – крикнул в ответ Дион.
– Что он сказал? – тихо уточнил Ирис.
– Ты разве не… – Амариллис осеклась. За двадцать лет она почти забыла, что в Мире голоса Дельфиниумов слышат только их собратья, контракторы… И, судя по свободно беседующей Азалии, чужаки. – Они придут к нам.
Амариллис взяла Ириса за руку. В основном она уже смогла обуздать эмоции, выглядела куда спокойнее, чем недавно, и всё-таки внутри сильно переживала из-за того, что предстоит увидеть. Чтобы дойти от врат до Сердца, нужно пройти мимо множества мёртвых садов – немого, застывшего напоминания о провальной попытке предотвратить трагедию.
Совсем не тот вид, с которым хочется столкнуться по возвращении домой. Не тот, который поможет поверить в правильность хотя бы одного решения. Амариллис переживала, что одного лишь пути до Сердца хватит, чтобы пожалеть о принятом решении. Поэтому сейчас ей особенно нужен рядом тот, ради кого она вернулась собой.
========== Глава 65. Будущее, построенное нами ==========
Без Настурции избавление от её цветов требовало гораздо меньше времени и сил. Азалия больше не собиралась работать на износ, поэтому не ставила себе целью разобраться со всеми за один-два захода.
Разобравшись с цветами в очередном саду, Азалия убрала кристалл и посмотрела на время. В её мире уже наступил апрель. Совсем не такой, как в иллюзии, показанной Настурцией. Не идеально вылизанная картинка, которой не может и не должна быть жизнь. Потому что она настоящая, построенная ценой собственных трудов и ошибок.
Проходя мимо статуи садовника, Азалия остановилась, чтобы заглянуть в лицо мёртвому богу, застрявшему в каменном плену. Он ведь тоже не был идеален, как и тот, кто создал его. Если ошибаются даже боги и высшие сущности, чего ждать от простого смертного? И это ли не доказательство, что настоящее должно быть неидеальным? В отличие от домыслов, теорий, иллюзий, где можно сделать вид, что нет никакой ошибки, стереть все её следы одним щелчком пальцев. Но что останется, если стирать всё неугодное?
Азалия провела пальцем по постаменту, рисуя на пыли что-то среднее между солнцем и цветком. Она понимала, что предложенный для Мира путь забвения противоречит прошлой мысли. Понимала и не собиралась оправдываться. Да, она предложила стереть неугодную часть истории. Да, Мир продолжит жить в иллюзии, как было со времён первого садовника. Потому что она тоже неидеальна, а ещё эгоистична, труслива и предвзята. Не герой, а его подобие, не спаситель, а всего лишь смертный, преследующий собственные цели.