– Жалко, что такой маленький. Руке неудобно.
– Привыкнешь, – успокоил его Матвей. – Главное, стрелять из него научись, а после неудобства того и замечать не будешь.
– Дай-то бог, – вздохнул толмач, поднимаясь.
– Похоже, ты беды какой-то ждёшь, – еле слышно буркнул Матвей.
– В овраге поговорим, – так же тихо отозвался толмач.
Матвей прихватил запасные патроны, и приятели отправились в овраг. Парень установил вместо мишени небольшой камень и, отсчитав от него двадцать шагов, спросил:
– Кто первым?
– Давай ты. Посмотрю, как из такого положения можно оружие быстро достать, – усмехнулся Ахмет-хан, кивая на низко висящую кобуру.
– Как скажешь, – хмыкнул парень и, сделав глубокий вдох, одним движением выхватил из кобуры револьвер.
Одновременно с этим его левая рука метнулась вдоль пояса к правому боку. Руки парня встретились, и тут же раздался выстрел. Камень, служивший мишенью, покачнулся, а в овраге раздался визг рикошета.
– Чтоб тебя! – ахнул толмач. – А ну ещё!
Матвей вернул оружие в кобуру и опустил руки. Ещё через секунду его конечности снова пришли в движение, и раздался очередной выстрел. Ахмет-хан растерянно тряхнул головой и, яростно, со скрежетом почесав подбородок, потребовал:
– Давай ещё. Поверить не могу, что сам такое вижу.
Чуть усмехнувшись, Матвей сделал третий выстрел и, убирая револьвер в кобуру, напомнил:
– Ты поговорить хотел.
– Лихо у тебя выходит, казак, – раздался голос, и в овражек спустился сотник. – Сам бы не увидел, не поверил. Ей-богу, лихо, – улыбнулся он, с интересом разглядывая парня.
– Я, учась, столько патронов на это дело сжёг, что самому страшно, – чуть смутившись, признался Матвей.
– Зато и прок имеется, – понимающе кивнул Гамалий. – Поговорили уже? – повернулся он к толмачу.
– Нет ещё, – качнул он головой.
– Ну, тогда гуторьте, а я пойду, гляну, как там казаки наши. Матвей, я всё знаю и добро ему дал, – тихо добавил он и, развернувшись, ушёл.
– Об чём звук? – прямо спросил парень, складывая руки на груди и глядя толмачу в глаза.
– В этом селе один мой знакомый живёт. Мы с ним повидались коротко, и он попросил меня ночью к ограде подойти. Мол, сообщить что-то хочет. Но вот какое дело… – толмач замолчал, словно не зная, как правильно всё объяснить. – Я его давно знаю и вижу, что он словно чего боится. А встретиться с ним надо. Очень.
– Хочешь, чтобы я тебя прикрыл? – сообразил Матвей.
– И не только, – кивая, продолжил Ахмет-хан. – Если там будет кто-то ещё и всё пойдёт, как я думаю, тебе нужно будет утащить его в бивак и сдать сотнику. Что делать дальше, он знает. Но приволочь его туда надо обязательно живым.
– Сделаем наоборот, – помолчав, жёстко усмехнулся Матвей. – Знакомца своего ты потащишь сам, а с остальными я разберусь. Шум поднимать можно? – деловито уточнил парень.
– Не хотелось бы, – снова вздохнул толмач. – Понимаю, что хочу невозможного. Ведь если я прав, и там будут те, кто пришёл за мной, то они себя сдерживать не станут. Стрелять будут при любой опасности.
– И сколько их может быть? – уточнил Матвей, про себя уже проигрывая партитуру.
– Думаю, не меньше трёх, но не больше пяти. В селе шахсевены, а они таких игрищ не любят.
– Тысячник же вроде уехал, – напомнил парень.
– Он да. Но два десятка его бойцов ещё в селе. Так что эти примутся резать всех подряд, едва только стрельба случится. Разбираться, кто прав, а кто виноват, после станут.
– Это нам знакомо, – усмехнулся Матвей. – А где встречу назначили? Что у стены, я понял. Но где именно у стены?
– Если к нашему колодцу спиной встать, то по правую руку старый сарай будет. У него ещё крыша провалилась. Вот за ним и встречаемся. С той стороны, у того сарая никто не живёт.
– Помню его, – задумчиво кивнул Матвей. – Добре. Сделаем, как я сказал. Ты своего приятеля в лагерь тянешь, а я с остальными поиграю.
– Рискованно это, Матвей. Опасно, – тихо напомнил Ахмет-хан.
– Жить опасно, – отмахнулся парень. – Ты главное не дай ему шум поднять, а за остальное не беспокойся. Давай, постреляй пока, а я попробую глянуть, что там и как, – скомандовал он, понимая, что без разведки на местности не обойтись.
Увидев упрямо насупленное лицо парня, Ахмет-хан понял, что спорить тут бесполезно, и, коротко кивнув, достал своего малыша. После громогласного рявканья револьвера выстрелы из дамского «браунинга» звучали несерьёзно. Словно забавная хлопушка. Но при этом пули из него ложились в цель точно. Наконец, сбив пятой пулей мишень, толмач принялся перезаряжать пистолет и, не глядя на Матвея, тихо произнёс:
– Если всё сложится, лично буду начальству писать, чтобы тебя от короны наградили.
– Сложится. Не журись, – усмехнулся Матвей, доставая подзорную трубу.
Выйдя из овражка, он отошёл ещё дальше от лагеря и, подойдя к высокому скальному выступу, принялся взбираться на него. Устроившись так, чтобы между селом и парнем была скала, он осторожно высунулся и, наведя прибор на поселение, принялся изучать место будущей встречи. Благодаря рельефу местности, Матвей с этого насеста прекрасно видел всё, что происходило на улицах села. Рассмотрел он и заброшенный сарай, и подходы к нему. По всему выходило, что знакомец разведчика выбрал эту развалюху не случайно.
Две стены у него были разрушены. Но торцевая, что смотрела на выход из поселения, и задняя, у забора, были целыми. Очень удобное для засады место получалось. Особенно если учесть, что на расстоянии метров десяти никакого жилого помещения не было. Забор между дворами тоже был каменным, немного выше человеческого роста. Так что, если не начинать пальбу, то всё можно будет провернуть тихо. Главное, обнаружить всех участников этой вечеринки.
Убедившись, что с этой точки ничего больше не увидит, Матвей быстро спустился на землю и отправился в овраг. Ахмет-хан продолжал переводить патроны, с мрачной физиономией всаживая пулю за пулей в многострадальный камень. Подойдя, Матвей тронул его за плечо и, не говоря ни слова, направился в лагерь. Толмач, недоумённо хмыкнув, отправился следом. Подведя его к своему костру, Матвей всё так же молча указал на камень и, присев на своё седло, тихо проворчал:
– Как стемнеет, уйду. Ты иди, как уговорился. Меня не ищи. Своим делом занимайся. Остальное мне оставь.
* * *
Едва только над холмами сгустились сумерки, Матвей подхватил свой лохматый камуфляж и выскользнул из лагеря. К ограде села подобрался уже не казак, а странное создание, больше всего напоминавшее