Она замолчала… и некоторое время оба они, и брат, и сестра, продолжали стоять молча, внимательно вглядываясь друг в друга. И Моргана тоже стояла рядом с ними, и тоже молча переводила взгляд с Холина на Ируму и наоборот. Сначала с недоверием, потом с удивлением… и, наконец, с каким-то даже испугом…
* * *
На планете Барсум мальчики рождались редко.
Где-то один к ста, а, может, и ещё реже…
И рождение сына, ежели и не позор, то, тем не менее, большое несчастье для каждой «дикой кошки».
Конечно же, можно было на самой ранней стадии прерывать такую нежелательную беременность, но по давней и нерушимой традиции Барсума это категорически запрещалось. И мальчики всё же рождались изредка у «диких кошек».
Судьба их с самого рождения была незавидной.
Нет, их не сбрасывали в пропасть сразу же после рождения, не становились они с возрастом и мужчинами-слугами. В месячном, примерно, возрасте этих мальчиков тайно переправляли на одну из дружественных Барсуму планет, где их и усыновляли почти сразу же. При этом на имя каждого младенца в местном банке откладывалась определённая (и не малая, притом) сумма в местной валюте, и половину этой суммы приёмные родители ребёнка могли расходовать по своему усмотрению вплоть до достижения им совершеннолетия. Перед приёмными родителями ставились лишь два обязательных условия: во-первых, мальчику должно быть комфортно в новой его семье, во-вторых, он никогда не должен был узнать о настоящем своём происхождении. И оба этих условия выполнялись приёмными родителями безукоризненно, ибо ставили условия ни кто иной, как «дикие кошки», а на прямой конфликт с «кошками» мог решиться разве что сумасшедший. Или потенциальный самоубийца…
Но одна из «диких кошек» почему-то так и не нашла в себе силы расстаться с маленьким сыном. Это был её первый и единственный на то время ребёнок, причём, ребёнок долгожданный, и Иридия, так звали, женщину, пошла на отчаянный шаг. Она сделала сына… дочерью, вернее, стала выдавать его за дочь, и маленький Максимилиан (впрочем, тогда у него было совершенно другое имя) аж до десяти лет воспитывался, как девочка. С его готовили будущую «дикую кошку»… и, ни в садике, ни потом, в начальной школе, никто даже не заподозрил, что перед ними не девочка, а мальчик.
Но сам Холин всегда понимал, что он не такой, как другие. И отчаянно комплексовал из-за этого… и никакие материнские ласки и утешения не помогали. Иридия любила его, неудачного своего ребёнка, очень даже любила… но и огромная материнская любовь не в силах сотворить чудо.
Конечно же, можно было пойти на операцию по смене пола… если и не на Барсуме, где операции такие никогда не практиковались, то на какой-либо из соседних планет. Но Иридия на это почему-то так и не решилась, за что сам Холин был ей сейчас бесконечно благодарен. Тогда же он почти возненавидел мать за это.
И такое положение не могло продолжаться вечно. В десять лет у девочек начинались уже первые войсковые сборы, и там, на сборах этих, Холин никак не мог сохранить свою тайну. К тому же Иридия вновь смогла забеременеть… и судьба её десятилетнего сына была решена.
Мальчика тайно вывезли на Медею-2, куда чаще всего и отправляли всех младенцев мужского пола с Барсума. Приёмных родителей ему нашли почти сразу же… это была пожилая семейная пара Холинов, собственных детей не имеющая и относительно состоятельная.
Вот так у мальчика с планеты Барсум началась новая жизнь, так не похожая на прежнюю.
Девочки на Барсуме всегда получали более глубокие и разносторонние знания, нежели их сверстники на Медее. Потому Максимилиана (именно так его теперь стали звать) направили сразу же в восьмой класс местной гимназии, где учились, в основном, подростки старшие за него года на три-четыре.
Нравы на Медее-2 всегда были немножечко криминальные, и школы не являлись исключением из общего этого правила. И потому уже в первый день занятий, на первом же перерыве к Холину подошли четыре его одноклассника и потребовали денег. Не то, чтобы слишком много, скорее, отступные для знакомства. А после категорического отказа Максимилиана это сделать, малолетние рэкетиры тотчасже попытались его отлупить…
Впрочем, попытка эта оказалась крайне неудачной для самих нападавших. Участвовать в обычных детских потасовках Холин просто не умел… и злосчастная четвёрка сразу же очутилась в больнице с многочисленными и довольно-таки серьёзными внешними и внутренними повреждениями. Но для самого Максимилиана неприятный этот инцидент имел куда более серьёзные последствия. Несмотря на все просьбы и мольбы приёмных родителей, мальчика направили в исправительную колонию сроком на один год, и там ему тоже сразу же пришлось отстаивать своё право ни от кого не зависеть и никому со старших подростков не подчиняться.
Это право он успешно отстоял, сделавшись за короткий срок одним из признанных авторитетов в колонии, а через несколько месяцев мальчик просто сбежал оттуда и, не возвратившись более к приёмным родителям, начал самостоятельную жизнь, устроившись юнгой на один из трансгалактических лайнеров.
И лишь через много лет случайно узнал, что подписал этим смертельный приговор своим приёмным родителям, ибо «дикие кошки» не умеют прощать, да и слово «милосердие» им почти неизвестно.
– Ты знаешь, мама часто вспоминала о тебе, – проговорила вдруг Ирума, отрывая Холина от невесёлых его воспоминаний. – Она искала тебя… она, а потом и я…
– Зачем? – тихо и безо всякого выражения спросил Холин. – Зачем вы искали меня?
Ирума ничего не ответила. Вместо этого она медленно прошлась по узкому проходу шлюпки, уже давно опустившейся на землю. Потом, остановившись возле самого пульта управления, долго и внимательно его рассматривала.
– Примитив! – проговорила она, нажимая на одну из клавишей. – Какой всё-таки примитив! Но на первое время сгодится… ты как считаешь, Моргана?
– Я пойду! – сказала Моргана, наклоняясь над люком. – Побеседуйте тут без меня!
Бесшумно выскользнув в люк, она сразу же исчезла. А Ирума, проводив её взглядом, вновь повернулась к Холину.
– Если бы ты родился девочкой, – сказала она тихо и с какой-то даже болью в голосе, – то у меня была бы старшая сестра. И мы могли бы дружить… знаешь, как это важно на Барсуме – иметь старшую сестру?!
– Знаю! – сказал Холин. – Но ты не была бы тогда принцессой. Принцессой был бы я!
– И что?
Ирума вдруг улыбнулась.
– Идём! – сказала она, взглядом указывая на люк. – Ты первый!
– Куда? – Холин медленно подошёл к люку, заглянул в него. – В плен?
– Пока что – в гости!
– А потом?
Ирума вторично улыбнулась.
– А потом… потом будет видно!
* * *