А может, просто заставляла себя повторять раз за разом именно эту фразу? Просто, чтобы не думать о другой…
Глава 22
Тибр
Эльфы дрались, как одержимые… и сражаться с ними на равных людям было, ох, как не просто! В этом Тибр смог убедиться с самых первых мгновений ожесточённой этой схватки.
Благо, что люди численно превосходили своих грозных противников в несколько раз… да и эффект неожиданности сыграл свою роль. Они ударили эльфам в спину и успели поразить многих вражеских воинов ещё до того, как эльфы, наконец-таки, что-то сообразили и массово принялись разворачивать разгорячённых коней навстречу новому врагу.
Вот тут-то ситуация в корне переменилась…
Более быстрая реакция эльфа, позволяла ему не только вовремя отразить удар вражеского меча, но почти сразу же нанести свой, ответный, несоизмеримо более точный и мощный, легко разрубающий и шлем воина, и его, казалось бы, весьма прочную кольчугу.
Сплошные доспехи эльфов разрубить было не так просто. Чаще всего, мечи людей просто соскальзывали с их покатой поверхности, не причиняя эльфу, обладателю доспеха, совершенно никакого вреда. Тут куда более эффективными оказались бы тяжёлые булавы с шипами, но, увы, воины засадных отрядов, в основном, вооружены были только мечами.
Тибру повезло в том, что, врубившись во вражеские ряды одним из первых и поразив в спину одного за другим трёх, ещё не подозревающих об неожиданной опасности эльфов, он был как-то незаметно оттёрт, точнее, отодвинут в сторону своими же сородичами из племени Волка, неожиданно оказавшимися и слева, и справа от него. И эти же воины первыми встретили смерть… впрочем, гибли они, как и полагается настоящим воинам: в бою и с оружием в руках….
А, погибая, забирали с собой на Высший небесный суд и безжалостных пришельцев из-за гор. Жаль только, что оплачивать это приходилось слишком дорогой ценой!
Но вот очередной воин впереди Тибра выронил меч и, обхватив обеими руками окровавленную голову, рухнул куда-то вниз, прямо под копыта собственной лошади. А сразивший его эльф уже вновь взмахнул окровавленным мечом, целя на этот раз в голову Тибра.
Первый удар эльфа Тибр отразил без особого труда… впрочем, кажется эльф тоже нанёс этот удар не в полную силу. В свой же ответный удар Тибр вложил всё, что мог… но эльф легко, словно играючи, удар этот отразил.
Так же легко он смог отразить и все последующие удары Тибра, почему-то лишь обороняясь и даже не стараясь поразить своего противника ответным ударом. И пока Тибр, недоумевая по поводу столь непонятного поведения эльфа, осыпал его яростными, но, увы, совершенно даже безрезультатными ударами, странный этот эльф ухитрился отбить занесённый над своей головой меч ещё одного воина. Впрочем, этого воина эльф щадить явно не собирался, молниеносным ответным ударом просто снеся ему голову. А после этого успел ещё вновь оборотиться в сторону Тибра и отразить очередной его удар…
Просто отразить… и вновь ничего кроме…
«Почему он меня щадит? – недоуменно подумалось Тибру. – Не понимаю!»
В это время позади эльфа взметнулась булава, тяжело обрушиваясь на его чёрный шлем. Выпустив из руки меч, эльф покачнулся… и тут меч Тибра, наконец-таки, достал его, сметая с лошади.
А Крооус (это был он!), вскинув высоко над головой булаву и словно салютуя ей Тибру, вновь развернул собственную лошадь и ринулся в самую гущу ожесточённой этой схватки.
Заглядевшись на Крооуса, Тибр как-то и не заметил ещё одного эльфа, совершенно неожиданно оказавшегося совсем рядом. Щадить молодого воина этот эльф явно не собирался, блестящая полоска его меча уже взметнулась над головой Тибра, хищно сверкая в ярких лучах обеденного солнца.
Захваченный врасплох, Тибр смог лишь поднять лошадь на дыбы… и гибельный удар, переназначавшийся ему самому, вместо этого пришёлся по лошади и почти надвое раскроил голову ни в чём не повинному животному. А затем, рухнувшая вместе с всадником лошадь, больно придавила Тибру ногу, поставив (вернее, положив) его, словно в отместку за собственную гибель, в весьма и весьма опасное положение.
Почётно быть сражённым вражеским мечом, позорно погибнуть под копытами лошадей (своих ли, вражеских ли…)… и, кажется, именно такая бесславная гибель грозила сейчас Тибру.
Но тут, к счастью для него, конное сражение, качнувшись, сдвинулось чуть в сторону… оставив после себя на земле лишь убитых да тяжелораненых…
Ободрённый и воспрянувший духом Тибр поспешил высвободить ногу и хотел уже подняться, как вдруг заметил, что эльф, оглушённый палицей Крооуса и сброшенный с лошади уже его собственным мечом, слабо пошевелился, по всему видно, постепенно приходя в себя. Этого нельзя было допустить… и, выхватив из ножен кинжал, Тибр изо всей силы ударил врага в еле приметную щель между шлемом, сплошь покрывающим голову, и нагрудным панцирем. Не удовлетворившись этим и памятуя, насколько живучи эти твари, Тибр левой свободной рукой сорвал с эльфа шлем и вновь замахнулся кинжалом…
Но ударить так и не смог…
Распростёртый на земле, перед ним лежал… Глен, и кровавые пузыри вскипали на его запёкшихся губах.
– Ну, что же ты остановился?! – прохрипел он, с насмешкой и, одновременно, с какой-то мучительной мольбой глядя на бывшего друга и побратима. – Ты же обещал, что убьёшь меня сегодня… и вот… почти исполнил это своё обещание! А я… я так и не сумел исполнить своё…
– Убить меня? – прошептал Тибр, опуская руку с кинжалом.
– Убить Стива!
Горестная усмешка перекосила окровавленные губы Глена.
– Я специально пошёл в эту последнюю битву не со своими воинами, а именно с эльфами, – прошептал (вернее, прохрипел) он. – Я знал, что Стив непременно окажется здесь, в битве… я всё правильно рассчитал, но ты… Ты вновь помешал мне совершить правое дело, бывший побратим!
Последние слова Глен почти прокричал злым срывающимся голосом и вновь смолк, совершенно обессиленный и захлебывающийся собственной кровью…
– Ты считаешь своё дело правым? – несколько оторопело проговорил Тибр. – Даже сейчас, умирая, ты его таковым считаешь?
– Да! Да! Да! – закричал Глен, и кровь внезапно хлынула у него изо рта. – И ещё раз да! Там, на Высоком Небе…
Кровь мешала ему говорить… и некоторое время Глен лишь молча истекал кровью, а Тибр также молча взирал на него со смешанным чувством жалости и отвращения.
– Там, на Высоком Небе, – сплёвывая кровавые сгустки, продолжил Глен, – я смогу оправдаться перед Семью небесными мудрецами! Ибо всё, что я сделал, я сделал лишь ради их славы и величия! А ещё ради любви… ради попранной своей любви… ради всего святого, что было и есть в нашей…
– Ты так уверен, что