Все закончилось внезапно и быстро. Тарх изумленно огляделся. Разбросанные вокруг тела видны в свете брошенных факелов. У кого неестественно вывернута шея, у кого размозжена голова, точно ударили молотом, кто неподвижно смотрит в звездное небо. Никого не осталось даже у костра за деревьями. В тишине Таргитай услышал лишь уханье филина.
Где-то за спиной всхрапнула Сивка-Бурка. В ее фырканье послышался укор. Внезапно что-то вспомнил. Лицо дударя расплылось в улыбке, будто только что сыграл девкам новую песню, и его осыпали цветами, зацеловали в щеки.
– Не размазал! – сказал он с гордостью и голосом, полным счастья. – Спасибо тебе, Род, что услышал, а не просто так дрых! Просто старая-добрая драка. Правда, кажется, я их немножко убил…
Таргитай горестно вздохнул. Повел взглядом, видя, что в живых и правда не осталось никого. Или же кто-то трусливо бежал.
Мелькнула мысль, что Мрак бы вообще порвал бедолаг на куски, а Олег – такой зверь, что уже поскальзывался бы на вывалившихся из порванных животов кишках.
Зато он теперь и дальше сможет бродить по земле, выдавая себя за обычного человека.
Нащупав за пазухой дудочку, Тарх двинулся к костру за деревьями. По дороге принялся наигрывать мелодию, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.
Эх, не так он себе представлял боговство. Опять грезы в щепки разбились о суровую жизнь.
Вроде и в вирий дверь открывает пинком, к самому Роду может, когда вздумается. А все равно жизнь – борьба. Как говорят люди, до обеда с голодом, после обеда – со сном.
Глава 1
Солнечный лес расступается перед Таргитаем, тропка убегает вперед, вьется меж соснами и высоким кустарником. Ныряет в овраги, проползает под сломанными ветром стволами и бежит дальше.
Невр дует в вырезанную из орешника дудку, пальцы по очереди зажимают дырочки, направляя мелодию в нужную сторону, обтесывая, пробуя играть на разные лады.
Он сначала задумывал веселую песню, полную радости и солнечного света. Но мелодия выходит печальная, с тоскливой ноткой. Бесчувственный Мрак называл такие собачьим скулежом.
Вместо пронизывающего душу счастья и жажды жить и любить, вкусно поесть, в песню прокрались совсем другие мотивы. Теперь она – о войне. Навстречу друг другу несутся войска, сшибаются в яростной сече, и вот уже небо стало черным от воронья. Жирные птицы летают кругами, ждут, чтобы опуститься на мертвых, долбить клювами глазные яблоки да черепа. Безутешно плачут вдовы, пылают погребальные костры, а души мертвых с дымом поднимаются в вирий.
Таргитай тряхнул головой. Убрал дудку за пазуху и двинулся дальше по тропке.
Внезапно невр услышал замедленное «ку-ку»… «ку-ку»…Задрав голову, увидел, что на толстой сосновой ветке восседает кукушка.
Вспомнив, что эти птицы могут предсказать судьбу, решил проверить, повинуясь странной шальной мысли. Ежели и правда теперь я бог, то вот он шанс узнать.
– Кукушка, кукушка, – позвал он. – Сколько я еще проживу? Кукукни-ка!
Птица повернула голову, посмотрела сперва одним глазом, затем другим. До Таргитая донеслось: куку…куку… куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…
Птица не переставала издавать кукуканье, словно терпела три дня и не произносила не звука, а теперь вдруг нашла благодарного слушателя…
Куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…
Невр сперва широко и искренне улыбался: вот, мол, она пророчит мне долгую жизнь, спешить некуда, буду наслаждаться, смаковать…Потом нахмурился, скривился, словно прямо над ухом стали скрести одной железякой по другой.
Чарующее кукование стало действовать на нервы. Резко захотелось тишины и покоя, он пожалел, что вообще попросил эту дуру открыть клюв. Ну раз бы кукукнула, ну два, мол, буду жить две тысячи лет… Как бы теперь сделать так, чтобы заткнулась? Или хотя бы взяла пример с дятла – начала долбить клювом дерево или просто засунула морду в дупло и замолчала. Желательно навсегда!
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
– Да хватит уже! – крикнул он, чуть не плача.
Птица не унималась. Грудка раздулась, звуки вылетают из клюва со скоростью лупящего по земле града.
Куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…
Она как-то умудряется набирать воздуха, даже не прерывая эту раздражающую трель. Мелькнула мысль, что в этот момент она вдыхает не носом, а совсем другим местом.
Эта зверюга будто издевается, решила извести просителя его же дурацкой просьбой.
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
– Да замолчи! – в сердцах выпалил дудошник. – Замолчи!!Да чтоб ты сдохла! – выкрикнул в отчаянии и тут же сам ужаснулся сказанному, едва не прикусив язык.
При Олеге с Мраком такого не было. С ним, наверняка, что-то неладно! Но он же сказал не всерьез!
Куку…куку…ку –
Птица резко замолкла. Тарха охватила давящая тишина. В следующий миг кукушка камнем рухнула с ветки, прямо на голову изумленному дудошнику.
Он посмотрел на посиневшую и мертвую, как пробка, птицу, сокрушенно покачал головой.
– Не зря Олег говорил, что судьбу предсказывать вредно, – пробормотал со вздохом. – Ежели мне начнут предсказывать, то бедолаги не выдержат. И хорошо ежели им потом только менять портки, а то вот и сдохнут, как эта кукушка. Эх…видать, судьбу бога ведают лишь такие же боги…
***
Тропинка повела дальше, все также петляя в лесу, но в этот раз, словно пожалев несчастного бога, обходит завалы и буреломы, а в овраги спускается по пологим склонам, так, чтобы не доставлять расстроенному Таргитаю неудобств.
Пару раз в задумчивости мимоходом срывал горсти ягод, не глядя забрасывал в рот. Один раз после такого резко остановился. Глаза выпучились, как у рака, а щеки заалели, словно их натерли свеклой.
Тарх принялся судорожно выплевывать ягоды, но во рту все равно дикая смесь кислого и горького. Язык горит, будто откусил острого перца. Он отчаянно завертел головой в поисках воды, а когда наконец поодаль блеснул ручеек, бросился туда, как медведь от лосей в гон.
Как следует сполоснув рот и напившись, Таргитай поправил за спиной перевязь с Мечом и направился дальше.
Вскоре за деревьями заблестело открытое пространство. Невр заприметил соломенные крыши хаток, струйки дыма из труб. Ветер донес запах свежеиспеченного хлеба.
Ноги сами понесли Таргитая в ту сторону, а голодный желудок принялся подгонять по-звериному громким урчанием.
Село приблизилось быстро, укрупнилось, улица распахнулась навстречу, и по обеим сторонам потянулись уютные домики.
Летнее солнце жарит, струйки пота стекают по лбу, норовят попасть в глаза. Уже день, солнце взобралось на середину неба, печет, слепит глаза как начищенный медный таз.
При появлении Таргитая во дворах залаяли псы, но изумленный бог не увидел ни мужчин, ни женщин, что вышли бы посмотреть на чужака или хотя бы