Наконец, они достигли странного места, где звёзды образовывали идеальный круг, а в центре его находилось нечто, напоминающее колодец — глубокая шахта без дна, наполненная не водой или тьмой, а чистой потенциальностью, возможностью всего и ничего одновременно.
— Колодец Вечности, — произнёс Ли Вэй с благоговением в голосе. — Место, где всё начинается и всё заканчивается. Место абсолютной тишины и бесконечного звучания.
Он подошёл к краю колодца и указал Виктору, чтобы тот присоединился к нему.
— Достань кристалл, — попросил монах.
Крид открыл сумку и извлёк артефакт — небольшой кристалл, внутри которого пульсировали пять колец, сплетённые в единый узор. В этом странном месте кристалл светился ярче, чем когда-либо, его голубое сияние отражалось в глазах Виктора, создавая впечатление, что они смотрят друг на друга — две части одного целого, две грани одной сущности.
— Что теперь? — спросил Крид, держа кристалл на ладони. — Просто бросить его в колодец?
Ли Вэй покачал головой.
— Нет, это было бы слишком просто и недостаточно надёжно. Мы должны создать хранилище — место внутри места, время внутри безвременья.
Он коснулся края колодца, и пространство вокруг задрожало, словно от невидимого ветра.
— Закрой глаза, — посоветовал монах. — Представь место, которое никто никогда не найдёт. Место, существующее только в твоём сознании, в твоей воле. Место, достойное хранить ключ от всех миров и эпох.
Виктор закрыл глаза и сосредоточился. Образы проносились в его сознании — горы и моря, пустыни и леса, места, которые он видел за тысячелетия странствий. Но ни одно из них не казалось достаточно надёжным, достаточно скрытым от посторонних глаз.
А затем пришло озарение. Не место в пространстве, а момент во времени. Не «где», а «когда». Мгновение между вдохом и выдохом, между ударами сердца, между мыслью и действием. Мгновение настолько мимолётное, что его невозможно уловить, измерить, запомнить. Но мгновение, существующее всегда и везде, в каждом живом существе, в каждом движении космоса.
Виктор открыл глаза, и в его взгляде читалось новое понимание.
— Я знаю, где спрятать его, — произнёс он. — Не в месте, а в моменте. В промежутке между сущим и несущим, между бытием и небытием.
Ли Вэй улыбнулся, словно именно такого ответа и ждал.
— Тогда создай этот момент, — сказал он. — Здесь, в Бесформенном Царстве, твоя воля может воплотить любую концепцию, любую идею.
Крид кивнул и сосредоточился на кристалле в своей руке. Пять колец внутри него пульсировали в унисон с биением его сердца, словно были его продолжением, частью его существа. Он закрыл глаза и представил тот самый промежуток — не-момент между моментами, пустоту между существованием, паузу между нотами в великой симфонии мироздания.
Кристалл в его руке начал меняться — не физически, но концептуально, становясь одновременно более реальным и более абстрактным. Голубое сияние вокруг него усилилось, приобрело новые оттенки, недоступные обычному человеческому зрению, но видимые здесь, в этом странном месте между мирами.
А затем произошло нечто удивительное. Кристалл словно раздвоился — оставаясь в руке Виктора и одновременно исчезая, уходя в то не-место, не-время, которое он создал своей волей и своим пониманием. Он был и не был, существовал и не существовал одновременно — парадокс, невозможный в обычном мире, но совершенно естественный здесь, в Бесформенном Царстве.
— Это… сработало? — спросил Крид, глядя на свою руку, где кристалл одновременно был и отсутствовал, видимый и невидимый, осязаемый и неуловимый.
Ли Вэй кивнул, его глаза светились тем же пониманием, что и глаза Виктора.
— Сработало, — подтвердил он. — Теперь кристалл находится в месте вне места, во времени вне времени. Он существует везде и нигде, всегда и никогда. Никто не сможет найти его, кроме тебя — того, кто создал это уникальное хранилище.
Он положил руку на плечо Крида, и его прикосновение было странно материальным в этом нематериальном месте.
— Ты превзошёл мои ожидания, Бессмертный, — произнёс монах с искренним восхищением. — Создать концепцию, которая одновременно существует и не существует… Это уровень понимания, доступный лишь немногим мастерам даосизма после десятилетий практики. А ты достиг его за месяцы.
Виктор улыбнулся, чувствуя странное облегчение. Бремя, которое он нёс с момента запечатывания врат времени, наконец было снято с его плеч. Кристалл теперь был в безопасности — не просто спрятан, а помещён за пределы самой концепции нахождения и поиска.
— Пора возвращаться, — сказал Ли Вэй после долгого молчания. — Наша задача выполнена, и пребывание в Бесформенном Царстве слишком долго может… изменить тебя способами, которые сложно предсказать.
Он повернулся и указал в сторону, противоположную той, откуда они пришли. Пространство там начало сгущаться, формируя нечто, напоминающее дверь — не деревянную или каменную, а сотканную из самой ткани реальности, из возможностей и вероятностей.
— Этот путь приведёт нас обратно в храм Белого Облака, — пояснил монах. — Но помни: время здесь течёт иначе. То, что для нас было часами, в нашем мире может оказаться днями, неделями или даже месяцами.
Виктор кивнул, принимая эту информацию. Время давно стало для него относительным понятием — что значат дни или месяцы для того, кто прожил тысячелетия?
Они приблизились к двери, и Ли Вэй первым шагнул через порог. Крид последовал за ним, оглянувшись в последний раз на Колодец Вечности, где теперь хранился кристалл с запечатанными вратами времени — видимый и невидимый, присутствующий и отсутствующий, запертый в парадоксе, созданном его собственной волей.
А затем дверь закрылась за ними, и Бесформенное Царство осталось позади — странное место между мирами, где мысль становилась реальностью, а реальность была лишь отражением мысли.
* * *
Виктор открыл глаза и обнаружил себя сидящим в медитативной позе в малом зале храма Белого Облака. Напротив него, в такой же позе, сидел Ли Вэй, его глаза были закрыты, дыхание — ровным и спокойным.
Крид огляделся, пытаясь понять, что произошло. Неужели всё путешествие в Бесформенное Царство было лишь видением, порождённым глубокой медитацией? Но тогда где кристалл? Он потянулся к сумке, висевшей на его плече, и с удивлением обнаружил, что она пуста.
И в тот же момент он понял: кристалл