Виктор почувствовал, как сила течёт по его венам, как шрам на груди пульсирует в унисон с кольцами, как сознание расширяется, охватывая пространства и времена, недоступные даже с тремя кольцами. Теперь он видел не только нити вероятностей, но и само плетение космоса, видел бесчисленные миры, существующие параллельно с этим, видел сами врата времени — ещё закрытые, но уже различимые на границе восприятия.
Когда свет схлынул, Крид стоял в центре зала, держа в руках Копьё с четырьмя светящимися кольцами. Старый жрец исчез, а вместе с ним — и все зеркала, украшавшие стены. Зал теперь выглядел как обычное святилище огнепоклонников, с алтарём вечного огня в центре.
— Монсеньор! — раздался голос Изабеллы, вбежавшей в храм. — Что произошло? Весь Самарканд видел вспышку света…
Она замерла, увидев изменившегося Крида. Теперь, с четырьмя кольцами на Копье, трансформация зашла ещё дальше. Его кожа приобрела почти прозрачный оттенок, сквозь который просвечивало голубоватое сияние. Глаза стали бездонными колодцами света, в которых трудно было различить зрачки. Даже волосы, казалось, состояли не из обычных прядей, а из тонких нитей серебристого света.
— Виктор? — неуверенно позвала Изабелла, не узнавая того, кого знала столетиями.
Крид медленно повернулся к ней, и на мгновение в его нечеловеческих глазах мелькнуло что-то знакомое — отголосок прежнего Виктора, затерянный в море нового, непостижимого сознания.
— Я вижу всё, — произнёс он голосом, который, казалось, доносился одновременно отовсюду и ниоткуда. — Вижу нити времени, связывающие начало и конец всех вещей. Вижу врата, ожидающие последнего ключа. И вижу его — Абаддона, прячущегося в тенях на самом краю мира, ждущего своего часа.
Он сделал шаг вперёд, и пространство вокруг него словно изогнулось, подстраиваясь под его движение.
— Пятое кольцо, — продолжил Крид. — Оно ждёт нас там, где земля встречается с небом, и где время течёт вспять. На краю мира, где никогда не заходит солнце.
Изабелла отступила на шаг, впервые в жизни испытывая настоящий страх перед тем, кого когда-то любила.
— Что стало с тобой, Виктор? — прошептала она. — Что осталось от человека, которого я знала?
Крид долго смотрел на неё, словно пытаясь вспомнить, кто она такая и что значила для него. Затем его взгляд прояснился, и на мгновение в нём вновь появилось что-то человеческое.
— Я всё ещё здесь, Изабелла, — произнёс он голосом, более похожим на прежний. — Но меня становится всё меньше. С каждым кольцом, с каждым шагом к вратам времени, я становлюсь чем-то иным. Чем-то, что, возможно, уже не вполне человек.
Он поднял Копьё, и четыре кольца на нём засияли в унисон с его глазами.
— Но я должен завершить начатое. Должен найти последнее кольцо. Должен увидеть, что за вратами времени. Должен узнать, есть ли выход из этого бесконечного цикла существования.
Виктор направился к выходу из храма, и пространство вокруг него продолжало изгибаться, словно реальность с трудом выдерживала его присутствие.
— Мы возвращаемся в Самарканд, — произнёс он, не оборачиваясь. — И затем отправляемся на север, к краю мира. Туда, где нас ждёт пятое кольцо. И, возможно, Абаддон.
Изабелла смотрела ему вслед, и слёзы блестели в её глазах. Она видела, как с каждым найденным кольцом человек, которого она знала и любила, исчезает, уступая место чему-то непостижимому и пугающему. И она не могла не задаваться вопросом: что случится, когда Виктор найдёт пятое кольцо? Что произойдёт, когда врата времени откроются? И останется ли тогда хоть что-то от Виктора Крида, бессмертного человека, или его место полностью займёт новая сущность, для которой все понятия человечности станут лишь смутным воспоминанием?
* * *
Крид больше не называл себя защитником веры. Теперь это было лишнее, как лишними стали знамёна и молитвы, речи о спасении и обращении. Его армия превратилась в иное существо — живой организм, объединённый единым сознанием, пульсирующий в такт свечению четырёх колец Копья Судьбы.
Они двигались на восток, подобно приливной волне, неумолимо и безжалостно. После Самарканда пали города Центральной Азии — Бухара, Ташкент, Фергана. Затем войско пересекло горные перевалы Тянь-Шаня и спустилось в долины Западного Китая. Никто не мог противостоять этой армии, ведомой существом, которое лишь отдалённо напоминало человека.
В передовых отрядах уже не было рыцарей с крестами на груди. Их заменили воины с горящими голубым пламенем глазами, молчаливые и смертоносные. Они не нуждались в пище или отдыхе, не испытывали страха или сомнений. Каждый из них был связан с Кридом невидимыми нитями — расширением его сознания, клеткой его нового, растущего тела.
Они не останавливались, чтобы обратить население в новую веру или построить храмы. Теперь цели были иными. Виктор Крид — или то, что осталось от него внутри новой сущности — стремился к одной цели: найти пятое кольцо и открыть врата времени.
— Он уже не думает о спасении душ, — тихо заметила Изабелла, наблюдая за тем, как армия поглощает очередной город. — Теперь это просто… поглощение. Как будто он собирает силы для чего-то большего.
Дон Себастьян, неизменно появлявшийся в ключевые моменты их пути, стоял рядом с ней на холме, наблюдая за происходящим через свои тёмные очки-авиаторы.
— Так и есть, — ответил испанец. — С каждым найденным кольцом его сознание расширяется, но в то же время фокусируется на единственной цели. Врата времени требуют энергии для открытия — энергии жизни, энергии душ. Он собирает её, даже не осознавая, что делает.
— И что будет, когда он найдёт пятое кольцо? — спросила Изабелла, хотя уже знала ответ.
— Врата откроются, — просто ответил дон Себастьян. — А что будет после этого… — он сделал паузу, — зависит от того, сколько человечности останется в нём к тому моменту. И от того, успеет ли Абаддон вмешаться в процесс.
Упоминание об их древнем враге заставило Изабеллу вздрогнуть.
— Абаддон… Мы не видели его со времён Иерусалима. Что он замышляет?
Дон Себастьян улыбнулся своей загадочной улыбкой.
— То же, что и всегда: хаос. Разрушение. Освобождение сил, которые были заключены