— Теперь, — произнёс он голосом, в котором звучала не только его собственная воля, но и голоса тысячелетий, — мы возвращаемся наверх. И готовимся к следующему этапу пути.
Он взглянул на Копьё, теперь украшенное тремя светящимися кольцами.
— Два осталось, — тихо добавил Крид. — Два кольца, чтобы открыть врата времени. И мы должны найти их прежде, чем это сделает Абаддон.
С этими словами он повернулся и направился к выходу из пещеры. Изабелла последовала за ним, бросив последний взгляд на алтарь и колонны, хранящие тайны, древнее самого Иерусалима.
Они шли обратно по лабиринту туннелей, но теперь путь казался яснее, словно сам камень указывал им дорогу. Виктор чувствовал, как с каждым шагом усиливается его связь с Копьём, как границы между ним и древним артефактом становятся всё более размытыми.
«Где восходит солнце над морем крови», — вспомнил он слова Хранителя о местонахождении четвёртого кольца. Загадка, которую предстояло разгадать. Но сейчас главным было выбраться из-под Храмовой горы и вернуться к своим людям.
Наверху их ждал Иерусалим — город, захваченный и разграбленный во имя веры. Город, политый кровью невинных и виновных. Город, ставший очередной главой в бесконечной саге о борьбе Крида с Абаддоном.
И где-то там, скрываясь в тенях, наблюдал дон Себастьян — загадочный испанец с глазами, полными голубого пламени. Друг или враг? Союзник или противник? Этого Виктор пока не знал. Но он был уверен в одном: их пути ещё пересекутся, и, возможно, именно эта встреча определит исход всей тысячелетней войны.
* * *
Иерусалим стал лишь началом. Под знаменем Крида, украшенным серебряным крестом Рассветного ордена, христианское воинство, подобно вздымающейся волне, захлестнуло земли Леванта. Яффа, Акра, Тир, Сидон — прибрежные города падали один за другим, не в силах противостоять армии, ведомой человеком, в чьих руках находилось оружие, наполненное силой трёх древних колец.
В большом зале бывшего дворца мусульманского наместника, ныне ставшего цитаделью Рассветного ордена, Виктор Крид восседал на массивном троне из тёмного дерева. Копьё Судьбы лежало поперёк подлокотников, его три кольца пульсировали в такт биению сердца своего владельца. Свет, исходивший от артефакта, окрашивал мраморные стены в призрачно-голубой цвет, придавая присутствующим болезненно-бледный вид.
Перед троном стоял на коленях посланник из Рима — худощавый кардинал с острыми чертами лица и беспокойными глазами. Он держал в руках свиток, скреплённый папской печатью.
— Его Святейшество Папа Иннокентий шлёт свои поздравления и благословение, — произнёс кардинал, голос его дрожал от едва скрываемого страха. — Успех вашего крестового похода превзошёл самые смелые ожидания Рима. Иерусалим и почти все прибрежные города вновь в руках христиан. Вы совершили то, о чём мечтали короли и императоры в течение столетий.
Виктор слегка наклонил голову, принимая поздравления, но его ледяные голубые глаза оставались безразличными. В последние месяцы его взгляд изменился, стал более отстранённым, словно он всё чаще смотрел не на окружающий мир, а сквозь него, видя нечто, недоступное обычным смертным.
— Передайте Его Святейшеству мою благодарность, — произнёс Крид. Его голос, когда-то полный живых интонаций, теперь звучал размеренно и холодно, словно каждое слово было высечено в камне. — Скажите ему, что Рассветный орден продолжит свою священную миссию. Крестовый поход только начинается.
Кардинал заметно побледнел.
— Только начинается, Ваше Преосвященство? — осторожно переспросил он. — Но ведь главная цель уже достигнута. Святой город освобождён, христианские реликвии в безопасности…
— Главная цель? — Виктор медленно поднялся с трона, возвышаясь над посланником. В свете факелов его высокая фигура отбрасывала гигантскую тень, напоминавшую крылья неземной птицы. — Разве может быть у крестового похода иная цель, кроме полного триумфа истинной веры над ложными учениями? Иерусалим — лишь первый шаг. Впереди — искоренение ереси по всему Леванту, а затем и дальше.
Он взял Копьё и сделал несколько шагов по залу.
— Передайте Папе, что я благодарен за его благословение. Но Рассветный орден будет действовать по собственному усмотрению. Время дипломатии и компромиссов закончилось. Левант будет очищен, и на этой земле возникнет новое королевство — оплот истинной веры.
Кардинал склонился ещё ниже, касаясь лбом холодного мрамора пола.
— Я передам ваши слова, монсеньор, — прошептал он, и в его голосе слышался не только страх, но и благоговение. — Позвольте вручить вам дар от Его Святейшества.
Он достал из складок одеяния небольшую шкатулку из красного дерева и поднёс её Криду. Внутри, на подушечке из пурпурного бархата, лежала золотая корона, усыпанная драгоценными камнями.
— Корона Иерусалимского королевства, — пояснил посланник. — Его Святейшество считает, что никто не достоин носить её больше, чем вы, монсеньор.
Виктор долго смотрел на корону. В глазах его мелькнуло что-то похожее на усмешку.
— Ирония судьбы, — тихо произнёс он. — Я, проклятый бессмертием, становлюсь королём.
Он взял корону и возложил её на голову. В тот же миг по залу прокатился странный гул, словно само мироздание отозвалось на этот жест. Копьё в руке Крида вспыхнуло ярче, его голубое сияние на мгновение залило весь зал.
— Да здравствует Король Виктор, Защитник Гроба Господня, Хранитель истинной веры! — возгласил кардинал, и стража у стен подхватила этот клич.
Лицо Крида осталось бесстрастным, но в его глазах появился новый огонь — холодный и решительный.
— Теперь вы можете идти, — произнёс он, вновь садясь на трон, корона тяжело давила на его голову, но он не подавал вида. — Скажите Папе, что я принимаю его дар. И что вскоре он получит известия о новых победах.
Когда посланник удалился, в зал вошла Изабелла. Она изменилась за последние месяцы — стала бледнее, тоньше, в её глазах появилась настороженность, с которой она теперь смотрела даже на Виктора.
— Теперь ты король, — произнесла она, остановившись перед троном.
— Корона — всего лишь символ, — ответил Крид. — Не более чем инструмент для достижения нашей цели.
Изабелла внимательно изучала его лицо.
— Наша цель изменилась, Виктор, — тихо сказала она. — Или ты сам изменился. Когда-то мы искали кольца, чтобы не допустить их объединения в руках Абаддона. Теперь же… — она сделала паузу, подбирая слова, — теперь я не уверена, что понимаю, к чему мы