– Любой другой в твоем положении вначале побрился бы, а уж после озаботился отправкой донесений. Как полагаешь, наши спасители, рыбаки, расскажут о нас стражникам, буде их догадаются допросить?
– Ага, – промычал Журавль, стягивая рубашку.
– Тогда стража наверняка будет искать нас здесь, в Лимне.
– В любом случае будет. Если мы уцелели, то, скорее всего, подадимся сюда.
– Да уж, пожалуй. А ты отдал этим рыбакам целую карточку? Карточка для любого из рыбаков – огромные деньги.
– Во-первых, они, как-никак, жизнь нам спасли. Во-вторых, получив карточку, капитан непременно отправится в Вирон, прикупить что-нибудь, а его товарищи напьются на радостях.
Зная, что Журавль видит его в зеркале, Шелк вновь ограничился согласным кивком.
– Слов не найду, чтоб описать, как удивился, узнав в одном из команды пилота, везшего меня с виллы Крови домой, – признался он. – Похоже, с тех пор он сделался рыбаком.
Журавль, обернувшись, уставился на Шелка во все глаза – лицо в мыльной пене, рука с бритвой поднята.
– Да. Я тебя снова недооценил. Всякий раз клянусь себе, что уж этот-то раз – последний, но вот поди ж ты…
Не дождавшись ответа, он вновь повернулся к зеркалу.
– Спасибо, что придержал эту новость до тех пор, пока мы не останемся одни.
– Знакомым он мне показался почти сразу, однако узнал я его только в гавани. Он изо всех сил старался не поворачиваться ко мне лицом, что позволяло прекрасно разглядеть его затылок, на каковой я успел насмотреться, пока он вез меня домой. Поскольку сидел позади.
Журавль коснулся бритвой одной из бакенбард.
– Значит, ты понял все…
– Да, но, говоря откровенно, только сейчас, подумав, сколь ты умелый шпион и как должен быть ценен для своего города.
– Похоже, мы с тобой друг дружке щетину мылим, – хмыкнул Журавль.
– А о рыбачьей лодке не догадывался до переодевания в проулке, – продолжал Шелк. – До этого попросту недоумевал, но в тот момент понял: несколько карточек ты получил от кого-то на борту этой лодки – от капитана или, скорее, от пилота, отвозившего меня домой.
– Ну да. Углядев, что никакого пояса с деньгами у меня нет. А я, идиот, надеялся, что ты не заметишь…
– Услышав от Синели о том комиссаре…
– О Симулиде.
– Верно, о Симулиде. Узнав от Синели о его поездке к озеру для встречи с членами Аюнтамьенто, ты отправился сюда сам, разузнать, что да как. Об этом мне рассказали молодые супруги из местных, с которыми ты подружился. Возможно, у тебя уже имелся здесь свой человек, а если нет, ты решил им обзавестись, чтоб постоянно держать Лимну под присмотром, и нанял этого капитана с лодкой. Полагаю, велев ему не спускать глаз с Паломничьего Пути. Местами тропа тянется вдоль кромки обрывов, и всякого, кто на ней ни появится, совсем не сложно заметить с лодки, идущей неподалеку от берега. Конечно, теперь-то сообщать о нем и о тебе властям я не стану, однако мне любопытно… твой капитан – виронец?
– Да, – ответил Журавль, – но это не важно.
– Ты брейся, брейся. Я вовсе не хотел тебе помешать.
Журавль вновь повернулся к Шелку лицом.
– Ну нет, уж лучше я все внимание целиком уделю тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что я стараюсь не только ради родного города, но и ради тебя? Стараюсь привести тебя к власти и тем самым предотвратить войну.
– Власть мне совсем не нужна, – возразил Шелк, – однако оставить тебя без благодарности за все для меня сделанное – ты ведь мне жизнь спас, хотя мог избежать ненужного риска, бросив меня в воде, – поистине несправедливо.
– Если ты вправду так думаешь, то, может быть, согласишься скрепить наш союз формально? Виронский Аюнтамьенто расправится с нами обоими, попадись мы им снова в руки. Со мной – как со шпионом, с тобой – как с серьезной угрозой их власти. Ты это сознаешь, не так ли?
Шелк неохотно кивнул.
– Тогда нам лучше держаться спиной к спине, иначе ляжем бок о бок. Рассказывай, что сумел разузнать, а я расскажу обо всем остальном. О чем хочешь. Ручаюсь словом. Конечно, у тебя нет особых причин ему верить, однако оно надежнее, чем ты думаешь. Ну как?
– Вряд ли сие справедливо по отношению к тебе, доктор. Мои догадки для тебя мало что стоят, а вот у тебя могут найтись сведения, весьма ценные для меня.
– Дело не только в этом. Ты позаботишься, сделаешь все возможное, чтоб меня и моих людей не схватили, а в случае надобности постараешься вызволить нас из-под ареста. Обещаю, никакого ущерба твоему городу мы не причиним. Вдобавок ты ведь наверняка понимаешь, что тебе, вполне возможно, придется бежать, спасаясь от гибели? Не сможем сделать тебя кальдом – по крайней мере, убежище предоставим, и вовсе не из-за избытка доброты, а потому что ты, пока жив, будешь служить знаменем, фокусом внимания для недовольных. Наша помощь нужна тебе уже сегодня и вполне может стать еще нужнее, причем спустя считаные дни.
– И ты ответишь на все мои вопросы честно и откровенно?
– Я же сказал: да. Да. Словом во всем этом поручился. Мы, если сумеем, приведем тебя к власти, а ты после обязуешься сохранять мир и не преследовать нас. Дело только за твоим словом. Обещаешь?
Шелк, без спешки кивнув, подал доктору руку, Журавль отложил бритву, и оба скрепили уговор рукопожатием.
– Ну а теперь рассказывай, что разузнал о моей работе.
– Правду сказать, весьма и весьма немногое. Разумеется, Гиацинт работает на тебя… я ведь не ошибаюсь?
Журавль кивнул.
– Вот потому я и затеял все это, – заговорил Шелк, перебирая вынутые из кармана четки. – То есть пошел против родного города. Тот кровеносный сосуд, лопнувший в моем мозгу… затевать по сему поводу споры я сейчас, видишь ли, не в настроении. Споры вновь могут сделать нас врагами, так что отложим их до лучших времен. Тому кровеносному сосуду угодно, чтобы я спас наш мантейон, и посему я постараюсь его спасти, но самому мне хочется спасти Гиацинт. Должно быть, это ты тоже сочтешь глупостью…
– Я сам стараюсь спасти ее, – ответил Журавль. – И ее, и рыбаков, не позволивших нам с тобой утонуть. Все они мои люди, и я за них в ответе. В ответе, Тартаром клянусь. Если б не это, рассказал бы всю правду об их лодке сразу, как только мы тебя выловили, но… Но что, если тебя сцапают и разговорят? Тогда этим троим конец, а ведь они – мои.
Шелк вновь кивнул.
– Точно так же я отношусь к людям, приходящим на жертвоприношения в наш мантейон. Ты, вероятно, скажешь, что все они – лишь носильщики, воры да прачки, однако на самом деле они-то и есть наш мантейон. И здания, и даже Священное Окно, не говоря