– Что внизу, Лапси? Чувствую что-то недоброе. Никогда здесь не был.
– Ты и не должен, Мавро, – кашлял он, держась за
стену. – Архивы хранят тайну. Я слышал рассказы о твоём призраке. Когда-то давно он ворвался к нам, хотел перебить. Никто не знает, откуда он и кто такой. Здесь, говорят, его и заперли. Возможно, он выбрался.
– «Возможно он выбрался»? Какая чушь! – вспылил я.
– Настоятельница говорила, что в этих архивах есть книга, написанная самой Лимни Акедией. Книга, которая может помочь тебе.
– Это ценная реликвия. Почему я только что это узнал, Лапси? – продолжал я негодовать. – В железную деву тебя надо за укрытие таких событий.
– Появление призрака не должно было произойти вне стен храма, – пытался откашляться Лапси. – Не было никакой нужды говорить о зле, запечатанном здесь. Похоже, что-то пошло не так. В любом случае пора узнать правду. Если ты ничего не сделаешь, он может принести куда больше смертей и разрушения, чем раньше.
– Как же ты много несёшь… Что? Я? – выпучил я глаза, – Ты мне не поможешь?
– Мавро, я слаб, стар, и ничего уже не хочу от этой жизни. Люди устали жить здесь, – выплёвывал Лапси, терзаемый кашлем.
– Сколько же в тебе уныния, Лапси. Как я тебя вообще на службу взял, кусок плоти?
– Слушай. Сделай, что должен как судия. Найди что надо и уничтожь этого духа. Или изгони, а потом отсыпь мне золота. Пожрать схожу.
Мы спустились. Трухлявые стены архива были заставлены полками, покрытыми пыльной паутиной. На них я видел ничем не примечательные книги, пергаменты и свитки.
Лапси, бегло оглядев полки, указал мне на слабо светящийся голубым светом старинный фолиант с металлическими застёжками, лежащий в дальнем углу. Раздвигая паутину, я взял книгу. Холодная на ощупь. Прищурившись, я различил название: «Дакрискиаброхэ». Затем я раскрыл книгу на середине. Мой взгляд медленно двигался по местами выцветшим рукописным строкам:
Глава DCCXLVIII:Паракми – демон печали
Паракми, Великий Чёрный Властитель, взывает к людям из глубин разума. Словно тьма, он стремится подавить всю радость в человечестве силой уныния.
Чернота внутри душ
Власть Паракми проявляется, когда человеком овладевают думы, что темнее ночи. В ней демон восседает на троне своём. Он попытается овладеть разумом и сердцем, чтобы добраться до духа и погрузить его в бездонное озеро слёз.
Опечаленные души
Паракми благосклонен к тем, кто несёт бремя невыносимой печали и скорби. Он приходит к одиноким и угнетённым, обещая им покой от тяжких бед. Ему служат те, кто отвергает свет и готов погрузиться в озеро слёз.
Дары
За верность Паракми награждает невесомыми оковами, что даруют беспамятство. Мир с оковами лишается смысла, и это есть выход всем страданиям.
Ненависть и кара
Паракми гневается от такой ереси, как радость и надежда, покушение на жизнь его служителей или тех, к кому он благосклонен. Никого, кто разозлил Чёрного Властителя, не минует возмездие – человек будет вечность падать во тьме. Ибо Паракми тот, кто затмевает свет в нашем мире и высмеивает подъём душевный.
Общение
Чтобы говорить с Чёрным Властителем, нужно погрузиться во мрак своей души и отыскать источник печали. Демон откроется лишь тем, кто признает свою ничтожность, проникнется печалью и отвергнет свет, оставит всякую волю к жизни и будет готов пожертвовать ею.
Вызов и плата
Призыв Паракми в этот мир несёт в себе опасность. Он требует зверского кровопролития, реки слёз и страха. Цена, которую придётся заплатить за призыв, высока – сама жизнь. После выполнения требований произнесите заклинание:
«– Ainoa aisiplepa, Parakmi, ayle es anem!Aig an oserob an othed it initocs us aisu, an otsifiv its ispilf!Etsone em at aircad sas ek etsifa nit ohcysp um an inig ikcid sas.»
***
Ещё не дочитав, я ощутил, что чернота вокруг меня колебалась. Запахло дождём. Отведя от книги взгляд, я увидел, как из тьмы прямо передо мной возник призрак с белыми глазами. Не теряя ни секунды, я выстрелил в него из мушкета. Но не успел пороховой дым заполнить помещение, как демон растворился в воздухе, словно вода, поглощённая жаждущей землей. Пуля всё-таки попала. Подобно жестокому хищнику, она пробила насквозь голову Лапси. На стену позади него кровавым гейзером выбило обломки черепа и мозги.
Лапси рухнул в холодный камень. Когда его голова ударилась об пол, последовал звонкий хруст костей. Пламя факела, на который он упал, заплясало на его робе.
– Чёрт!
Мне не было совестно за случайное убийство Лапси. Мою голову так сильно затмила злоба, что я напрочь забыл про Катифию, которой могла угрожать опасность.
У меня был холодный кинжал, которым я мог воспользоваться, но больше доверял огнестрельному оружие. По этой причине я как можно быстрее перезарядил мушкет. С Лапси я снял кадило, которое могло быть мне полезным. Подняв его к лицу, я, ища духовную защиту от тёмных сил перед неизбежным боем, вдохнул аромат благовоний. Затем я застегнул его на шее и убрал внутрь плаща, дабы освятить себя и оружие от исходившего дыма.
Я понёсся наверх, готовый противостоять Паракми.
Выбив дверь ногой, я ворвался в зал. Моё сердце пропустило удар от увиденного. На каждом шагу лежали мёртвые, расчленённые до неузнаваемости монахи. Ещё теплая кровь сочилась из тел подобно ручьям, впадая в огромные лужи на каменном полу. Лица мёртвых застыли в гримасах смертельного ужаса. Глаза были выдавлены. Грубо отделённые конечности и головы, пальцы, детородные органы, вылезшие наружу внутренности… Всё, что могло быть отделено от человека, валялось в хаосе. Лишь одно из тел могло бы выглядеть целым, если бы в груди не зияла огромная дыра. Моё сердце стучало так громко, что казалось, его удары мог услышать сам демон.
– Паракми! Мясник! Выходи! – воскликнул я, скидывая плащ. Под ним скрывалась жилетка с внушительным набором оружия на непредвиденный случай. К ней же было пришито шесть кобур, в каждой находилось по пистолю.
Ответом послужило далёкое хихиканье, в сторону которого я и нажал на курок. Вспышка. Промах. Смех не прекращался, а стал более мерзким и вызывающим. С каждым новым выстрелом мрачные стены собора резонировали, усиливая гул, а голос Паракми звучал всё ближе и ближе. Шесть раз во тьме просвистели пули. Шесть раз темнота отвечала мне лишь истеричным хохотом. Чёрный Властитель был неуловим как ветер. В дыму и вони от пороха я почти ощущал, как отчаяние и ярость обжигали мой разум. Руки тряслись. Тело пронизывал холод. Остался последний выстрел.
Вдруг я почувствовал резкую боль. Развернулся. Детская рука вынимала нож из моей спины. Катифиа смотрела на меня с широко