— А что за мужик? — хмуро поинтересовался Джеральд.
— Да худд его знает. Из королевских стражей кто-то. Из особой охранки. Ну которые все в масках и плащах с подбоем ходили.
— И какая маска на нем была? — голос короля едва заметно дрогнул.
— Драконья, кажись, чистый ящер. Страшенная, жуть!
— Понятно, — в этот раз Джеральд сдержал эмоции. — И что с ней было дальше?
— А чо может быть с девкой? Ясное дело, забрюхатела. А кавалер-то тю-тю, свервец. Еще и жмот.
— Чего это жмот⁈ — искренне возмутился король.
— Ну а кто? Агнешке на память колечко подарил — серебро, даже без брюликов. Вон наш Оскар конюх и то своей зазнобе побогаче перстенец подарил.
— А как же кошель с золотом⁈ — возмутился Его Величество и тут же прикусил язык, вновь принимая суровый и невозмутимый вид.
Я едва не расхохоталась, с трудом сдерживая смех. И все же тихонько прыснула, спрятав лицо. Хорошо, когда можно спрятаться за большую и широкую мужнюю спину.
— А, ить про кошель-то я не знаю, — покачала головой Мэгги. — Ну, ежели и было, то небось, все тетушка отобрала.
— Какая?
— Ну, которая сразу после родов приехала. Но Агнешка ох и тяжело разродилась. Ребенок хоть бы что — здоровенькая девочка, крепенькая, а сама чуть не померла. Тетушка примчалась на карете, важная вся такая. Хотела ее в город забрать. А тока куды там! Она б по дороге и померла. А ребенок на титьке, тоже не заберешь от мамки. Тетушка та пофыркала и прочь убралась, а как вновь появилась через пару месяцев, Агнешка уже тю-тю — сбегла.
— Так а что за тетушка была?
— Ну как, — задумалась повитуха и вдруг округлила глаза и радостно указала на Мардж Фелпс. — А-а-а! Так вот же она стоит!
Я почему-то была уверена, что на этих словах директриса приюта выкинет что-нибудь эдакое… Ну, не знаю, превратиться в какую-нибудь страхолюдину или начнет истерику. Но у Мардж оказались стальные нервы-канаты. Она лишь скривилась, словно проглотила лягушку, и презрительно повела плечами:
— Естественно, ведь Агнесса и ее брат Джон были моими воспитанниками. Я забочусь о своих выпускниках и после их ухода из приюта. Слежу за их судьбой. Помогаю устроиться на работу, найти жилье. Ко мне часто обращаются за советами и помощью. Не удивительно, что многие из них, когда встанут на ноги, хотят отблагодарить дом, который стал для них родным.
— Ежемесячно?
— Почему нет? — Мардж была сама невозмутимость и добродушие, словно разговаривала с трехлеткой, еще и пальцем погрозила. — Саэр Фарелл, не говорите за всех людей, если вам незнакомо чувство сострадания и благодарности.
— Такое же, как у графини Кирквуд? Точнее вашей бывшей воспитанницы Эбигейл Крок?
— В том числе, — не моргнув и глазом подтвердила Мардж.
— Ваше Величество, — возмутился епископ Ажерский, — кажется, вопрос с графиней Кирквуд был закрыт еще Это еще что за звуки⁈ — вслух озадачился епископ Ажерский, прерывая высокоморальную дискуссию.
Все мгновенно умолкли, тоже прислушиваясь к тому, как за ректорским столом раздается глубокомысленное «Ык-ык-ык».
— Как будто кота тошнит, — задумчиво почесала бородавку на носу говорливая повитуха.
— Ой, простите, это я… — до меня, наконец, дошло, кто мог издавать такие звуки. — В смысле, мой кот.
Я покраснела, опрометью бросилась за стол и мысленно зашипела на бездомного домового духа:
«Яшка, что ты тут делаешь⁈»
Кот сделал последнее «буэ», чихнул, показательно вытер лапами морду и заявил:
«Геройствую!»
«Фу-у-у!»
«Эй, фукалка отвалиться! — возмутился кот и пододвинул ко мне малюсенький флакончик, в который едва ли поместилось больше пары капель чего бы то ни было. — Иди вон лучше мужу передай, он просил у Шарля принести».
«А ты не мог его притащить менее экстремальным способом⁈»
«На подносе?» — фыркнул кот и в лучших традициях Голливуда закатил глаза и картинно обмяк, притворяясь полудохлым.
Мне ничего не оставалось, как аккуратно завернуть в платочек обслюнявленный флакон, а после схватить кота за шкирку, пройти через всю комнату под насмешливыми взглядами присутствующих и выпихнуть рыжую тушку за дверь.
— Прошу прощения. Реанимационные действия завершены, — еще раз извинилась я, возвращаясь на свое место. А после тихонько вложила в руку Нейтана тот самый флакончик.
Тем временем страсти накалялись.
— Вот только дневник Агнессы Поттер говорит совсем о другом, — ледяным голосом продолжал Бертран.
— Дневник? — заинтересовался король.
Дознаватель продемонстрировал ту самую плетеную коробку.
— Здесь вещи Агаты Поттер. Оказывается, девушка вела дневник, в котором подробно записаны десять лет ее жизни до Блувича. О, поверьте, здесь много интересного. В том числе о магических клятвах, которые вы брали с выпускников. Об обязательной ежемесячной уплате десятины от дохода в пользу приюта. Особенно было интересно то, как вы находили для девушек мужей, подкладывая воспитанниц под нужных вам мужчин.
— Вранье! — отрывисто воскликнула Фелпс. — Это всего-лишь бредни сумасшедшей старухи, которая может сама их и написала!
— Мэгги, вы читали эти записки? — обратился Джеральд к повитухе.
— Не, я грамоте необучена, мне бумажки эти без надобности, — покачала головой повитуха. — Печь разве что растопить. Так дуреха эта, Агнешка, сберечь просила. Вот я думала, может вспомнит и заберет. Где там! Шесть лет прошло. Пока вот саэр Фарелл не заявился в Блувич.
— Передайте мне дневник! — жестко приказал Джеральд.
Но прежде, чем коробка успела перейти в руки короля в комнате словно взорвалась шаровая молния лилового цвета. Я ахнула, прикрыла глаза, спасая их от света и разрядов.
Молния неожиданно оказалась ледяной. Меня словно окунули в жидкий азот, от которого немели руки и ноги. И одновременно в груди будто разгорелось пламя, заставляя мычать от перепада температур. Снаружи — ледяная пустыня, внутри — жерло вулкана.
Ох!.. Она же маг эфира! Теперь это было понятно на сто процентов. Как жаль, что я всего-лишь неумеха с заблокированной магией и ничего не могу противопоставить.
Удивительно, но жжение стихало. Когда я вновь открыла глаза… словно оказалась в музее восковых фигур мадам Тюссо.
Все застыли в разных позах, в которых их застало странное заклинание. Семейка Блумфилд, отец Захария, королевская свита и