— А я думал моя служанка вернулась. Раззява ленивая, опять не закрыла заднюю дверь — продолжал возмущаться ювелир. — Вот и воришка сразу залезла! Ну ничего, всыплю Грете по первое число, как вернется. Наверняка как всегда трещит с торговкой рыбой.
— А с девочкой что?
— А что с ней? — фыркнул мастер. — Плетьми высекут и в работный дом отправят! Кстати, сбегай-ка за стражей.
Глава 7
Уж не знаю,что меня возмутило больше — предположение о том, что ребенка, пусть и за провинность, могут высечь плетьми или то, что ювелир отдает мне приказы как служанке.
Может для местных это и нормально, но точно не для меня. Пусть даже у меня нет своих детей и в свои двадцать два года я выгляжу слишком молодо.
«Моё! Это моё!»
В голове возникло знакомое неприятное жжение. Все чужие «мысли» я слышала собственным голосом, поэтому определить, кому конкретно они принадлежали было непросто.
Эмоции тоже навалились все и сразу. Ярость, горе, жажда мщения, страх. Ох! Как сложно это все ощущать. Невозможно, словно ты оказалась где-то посреди прилива, привязанная к скале. И можешь только смотреть, как прибывает вода.
— Стражу, говорю, зови! — снова завелся ювелир. — Пока эта поганка не сбежала!
Девочка вновь захныкала и попыталась вырвать руку.
«Мамочка! Мамочка, спаси!» — жалобный вопль буквально взорвался у меня в голове. Но в этот раз уже было понятно, что это точно не ювелир.
— Уважаемый саэр, стражу позвать всегда можно, но вы уверены, что девочка виновна? Может она просто в лавку зашла посмотреть на украшения?
— Если я поймал ее за тем, как она берет кольцо с витрины, значит, уверен! Еще и испортила его мерзавка!
Кольцо и впрямь выглядело неприглядно: погнутое, словно на него наступили каблуком или слишком сильно сжали в кулаке. Девочка оправдываться тоже не стала, только еще ниже опустила голову.
— Эй, горе-воришка, ты прям с крупных козырей заходишь, — хмыкнула я, не находя больше слов для оправданий. — Тебе родители не говорили, что чужое брать не хорошо?
«Это — мое!» — снова прозвучало в голове.
Да что ж ты будешь делать⁈
— Хм… кажется, она думает, что это ее кольцо, — озвучила я вслух под удивленным взглядом ювелира. — Эй, как тебя зовут, мелкая разбойница?
— Хани… Хани Поттер. — едва слышно пробормотала она, опустив голову
«Медок»… Подходит рыжей этой имечко. Волосы — как гречишный мед — темно-рыжие, красивые.
— Хани, так почему ты решила, что оно твое?
— Это мамино колечко, — вдруг шмыгнула носом девочка и вытерла рукавом нос. — Последнее.
— Мамино?..
— Дядька сдал, — объяснила мелкая воровка. — Мамка как померла, я с ним живу. А он пьет. Все мамины вещи уже продал. Последнее колечко было.
Вот так новость. Хорош опекун у мелкой, ничего не скажешь. И всем я так понимаю плевать с высокой башни. Времена такие.
— Саэр Бигси?..
— Ну так ломбард тут у меня, — развел руками ювелир. — Всякое приносят.
— А если ворованное принесут, тоже возьмете?
— Скупкой краденого не занимаюсь, — гордо оповестил меня мастер. — Да и ее дядьку каждая собака в городе знает. Принес — значит его.
— А она говорит, что мамино.
— Маменька ее уже как год на тот свет отправилась, — фыркнул мужчина, — а дядька эту приживалку кормит. И вообще мне-то что? Я за него честно заплатил.
— Что ж… Я же могу это кольцо у вас выкупить? — решилась я. Простенький серебряный ободок вряд ли должен стоить дорого.
Я вытащила из кармана завернутые в мягкую ткань золотую монету и бусину серебра. И едва не рухнула под восторженной радостной надеждой, которая исходила от девочки.
Эй-эй, не надо так активно радоваться! А то я тут помру от головной боли раньше, чем улажу эту проблему.
— Вот золото после аффинажа ваших отходов, — я передала мастеру Бигси свое добро. — А вот это чистое серебро. В среднем кольце пять грамм серебра. Здесь шесть. Как раз «на потерю веса».
Ювелир задумчиво уставился на серебряную бусину. Отнес все на свои весы и внимательно взвесил несколько раз Не менее тщательно опробовал на зуб и осмотрел специальной линзой со странным радужным камнем. Удовлетворенно кивнул и…И я вдруг почувствовала, как меня начинает штормить от чужой злости.
Эй, что это его так пробрало⁈
— Вы забываете саэра про работу ювелира, — вздернув голову на тощеей шее, заявил мастер. — Или думаете, она ничего не стоит?
— Что ж… можете вычесть ее из моего гонорара, — решила я.
Черт с ним. Придумаю еще что-нибудь. В конце-концов, прогуляюсь по городу. Я точно видела еще как минимум две ювелирные лавки. Может тоже удастся договориться на аффинаж. Или нет…
«Ну и дура, — донеслись до меня его злые мысли. — Кто в своем уме из-за какой-то оборванки будет деньги терять!»
Но вслух он неожиданно произнес:
— А еще то, что вор — должен быть наказан!
Девочка вновь испуганно всхлипнула и спряталась за мою спину, почувствовав во мне защитницу. А я угрюмо уставилась на ювелира. Твою ж мормышку! Вот попался же мне «белопальтошный» любитель наказаний.
В висках ломило уже нестерпимо и в какой-то момент перед глазами пронеслась яркая вспышка. Картинка деревенской ярмарки: музыка, смех, много палаток с товарами и едой. Кукольный театр и лоток с деревянными игрушками.
Восхищение… Отказ. Слезы.
Маленькая ручка тайком тянется к деревянной лошадке.
Кража.
А после розги. Много-много ударов. До рассеченной кожи. Даже по лицу попало, оставив белесый шрам на левой брови.
Меня вновь выбросило в реальность, заставив хватать ртом воздух, как рыбу на берегу. Ох, это что-то новенькое… Такого у меня еще не было!
Похоже, что досталось не только мне. Если девочка явно чувствовала себя хорошо, только удивленно хмурилась, то ювелир стоял какой-то пришибленный, словно его огрело мешком с мукой.
Я встряхнула головой и глядя в лицо ювелира — на шрам над левым глазом, тихо сказала:
— Джон… мне очень жаль, что отец вас наказал за ту лошадку, — я осторожно положила ладонь на сухую руку ювелира.
— Жаль… — повторил он за мной.
— Каждому нужен второй шанс.
— Нужен, — покладисто согласился ювелир.
— Давайте