Шер раскрыл книгу. Внезапно Нафтали с шипением вынул изогнутый клинок из ножен. Шер вздрогнул, даже зажмурил на миг глаза.
Командир «Чохатлора» показал ему свой нож. Положил его на левую страницу Корана.
— Клянись, — сквозь сжатые зубы протянул он.
Шер сглотнул. Его острый кадык вздрогнул на тонковатой шее. Потом он опасливо поднял правую руку. Положил её на правую страницу Корана. Облизал иссохшие губы и заговорил:
— Клянусь именем Аллаха, что не отдавал приказа стрелять в тебя. Если я лгу — пусть моя душа не войдёт в рай, а моё тело не найдёт покоя.
Нафтали показал в улыбке желтоватые зубы, казавшиеся на фоне бороды маленькими и даже заострёнными, словно акульи клыки.
Все замерли вокруг. Казалось, даже ветер на мгновение стих. Будто бы само время пошло медленнее, чем обычно.
— В тебе меньше чести, чем в Шайтане, — проговорил Нафтали холодно.
— Ч-что? — не понял Шер.
— Щенок… — Улыбка сошла с лица Нафтали. — Ты забыл сказать главное. Сказать, что ты берёшь меня под свою защиту, как пленного. Или ты забыл древний обычай?
Глаза Шера на миг округлились. В них блеснул страх. А в следующий момент они внезапно сузились, подобно змеиным.
Шер снял руку со священного Корана. Медленно потянулся к своему тюрбану. Потом так же медленно развязал его, и ткань, словно знамя, сползла ему на плечи. Он поклонился Нафтали, но не опустил глаз.
— Я преклоняюсь перед твоей проницательностью, Нафтали. В последний раз.
Молодой шурави среагировал быстрее, чем раздался выстрел. Он бросился к Нафтали и схватил его за рукав.
Но молодой мужчина не мог быть быстрее пули.
Спустя секунду после того, как где-то в горах раздался хлёсткий звук снайперского выстрела, Нафтали вздрогнул. В его животе, чуть левее пупка, прямо в армейском поясе появилась большая дыра.
Кровь брызнула на одежду и лицо Шера. В этот момент молодой «Чёрный Аист» улыбался.
* * *
Я среагировал быстро, схватил Нафтали, чтобы оттянуть.
«Непокрытая голова, поклон, — думал я, — это сигнал для убийцы».
Но было поздно. Нафтали ранили.
— А, сука! — крикнул Наливкин, хватая душмана, когда тот, сражённый пулей, стал валиться на землю.
Шер, тем временем, выхватил из кобуры наган. Направил его было на меня.
Я не видел, когда на Шера прыгнул Булат. Просто не заметил — так он был быстр.
Пёс вцепился в вооружённую руку Шера. Тот вскрикнул, задрал дуло пистолета в воздух.
Среди душманов началась неразбериха.
А потом прогремели первые выстрелы.
Когда мы бросились к глиняному забору, чтобы укрыться самим и утянуть туда раненого Нафтали, я обернулся.
Увидел среди переполоха, что начался между духами, Шера. Булат всё ещё трепал его за руку. Но душманёнок выгнулся дугой, задрав свободную руку, и рухнул на колени.
Я быстро понял, в чём дело.
Гигант Абдула стоял на широко расставленных ногах, выбросив руку со своим ТТ вперёд. Ствол его пистолета дымился. Он застрелил Шера в спину.
— Отходим, отходим! — кричал Наливкин.
Выстрелы спровоцировали и других аистов. Раздалась новая стрельба. Закричали умирающие люди. Заржали кони.
Безбородый душман накинулся на Абдулу, и они принялись биться в рукопашную.
Все остатки отряда «Аистов» утонули в хаосе междоусобицы.
— Булат, ко мне! — крикнул я, когда мы оказались за забором, а потом вскинул автомат.
Когда пёс перестал трепать обессилевшую руку уже мёртвого Шера, то обернулся и стрелой помчался к нам.
Как только он юркнул за глиняный забор, я закричал снова:
— Огонь! Огонь!
Я открыл огонь с колена. Надо мной заговорил АК Наливкина.
Глушко отчаянно выскочил из укрытия и залёг рядом со мной, поставив на сошки свой пулемёт. Следом затрещал и он.
А потом начали стрелять и со стен мечети. Мы всеми силами помогали душманам уничтожить самих себя.
«Аисты» таяли на глазах. Кто-то погибал, сражаясь друг с другом и совершенно не обращая внимания на наш огонь. Другие бросали оружие и пешими убегали в степь. Третьи пускали лошадей в галоп.
Бой закончился так же быстро, как и начался. Заметив, что их становится всё меньше, душманы дрогнули под нашим огнём и пустились бежать врассыпную — кто пеший, кто конный.
Там, где совсем недавно перед нами стояли больше тридцати «Аистов», теперь вразнобой лежали не меньше двух десятков мёртвых, одетых в чёрное.
Силуэты тех, кому удалось спастись, один за другим исчезали вдали. Скрывались за грязно-жёлтыми порывами пылевой бури.
— Сдюжили, — сказал Наливкин, прекратив огонь по отступающим. — Ёп твою мать! Сдюжили! Справились, Сашка! Прекратить! Прекратить огонь!
Он потрепал меня по плечу. Я глянул на Наливкина.
Постепенно бой полностью стих. Последние выстрелы звучали над мечетью. Последние пули отправлялись вслед исчезнувшим вдали душманам. А потом все звуки заменил собой лишь гул злого афганского ветра.
— Сдюжили, — кивнул я тихо.
— Голова! Голова-парень! — расчувствовался Наливкин, когда я встал. — И-и-и-и-э-э-э-х!
Он по-своему простодушному обыкновению бросил автомат и заключил меня в объятия, даже оторвал от земли.
— Тихо вы, капитан, — улыбнулся я, — духи не убили, так вы точно всю душу из меня вытрясите.
Когда Наливкин меня отпустил, повесил руку мне на плечо и улыбаясь во все тридцать два, заявил Шарипову:
— Видал⁈ Вон что учудил твой подопечный! Вон что выдумал! Всех духов, как рукой сняло!
Шарипов поднялся. Ладонью стёр с потного лба налипшую пыль.
— Видал, капитан. За малым мы не померли. По краю, так сказать, прошлись.
Потом особист вдруг приблизился. Протянул мне руку.
— Извини. Извини, что сомневался.
— Только глупцы не сомневаются, — сказал я.
— Ты не выглядел сомневающимся, — хохотнул Шарипов. — Ну, когда всё это проворачивал.
— Талант, как говорится, не пропьёшь, — хмыкнул я ему в ответ.
— Так, ладно, — Наливкин посерьёзнел. — Мы ещё не дома. Отмечать будем, как границу пересечём. А пока что — рано расслабляться. Работаем дальше.
Он обернулся к мечети, закричал:
— Звада!
— Я!
— Спускайся давай! У нас раненый!
— Есть!
— Малинин!
— Я!
— Расчехляй свою шарманку! Прослушивай эфир!
— Есть, товарищ капитан!
— Фима!
— Я!
— Следи, куда чёрные уходят! Не вернутся ли! Остальные — спуститься! Нужно собрать оружие и патроны! Ранеными заняться! Добивать только тех, кто окажет сопротивление!
Я тем временем глянул на Нафтали. Тот был ещё жив и даже пришёл в сознание. Он полулежал