— Спроси об этом лучше своего командира, — ответил я настолько громко, чтобы перекричать буйный порыв ветра.
Шер нахмурился. Бросил Нафтали несколько слов. Нафтали ответил.
— Что он сказал? — шепнул я Наливкину.
— Как и договаривались. Сказал, что сломал руку, когда упал с коня.
Когда после слов Нафтали выражение лица Шера никак не изменилось, я понял — он поверил лжи командира «Чохатлора».
— Вижу, шурави обращались с нашим любимым командиром достойно, — наконец заговорил Шер.
— Да уж получше, чем ваш брат с советскими солдатами, — язвительно ответил ему Наливкин.
Шер хмыкнул.
— Пусть Аллах покарает меня, если я буду лгать, — продолжил он. — Я убивал шурави ровно так же, как ты убивал моджахеддин, советский капитан. Но я никогда не обходился с пленниками недостойно. Никогда не унижал воинов, что по своей собственной воле складывали оружие и вверяли мне свои жизни.
Теперь хмыкнул уже я. Вышел вперёд. Скомандовал Булату, который тоже выдвинулся рядом со мной:
— Место.
Могучий пёс уселся, словно бы взяв меня под охрану. Он чутко следил за врагами. Навострил уши и не спускал с них глаз.
Шера заинтересовал такой мой шаг. Но он промолчал.
— Тогда докажи это, Шер, — сказал я.
— Я ничего не обязан тебе доказывать, шурави, — прошипел Шер, словно змей. — Только лишь соблюдать наш договор. Это всё.
— Докажи не мне, — я покачал головой. — Докажи это твоему командиру.
С этими моими словами Нафтали вышел вперёд. Я услышал едва уловимый, похожий на хрип стон боли Нафтали. Раны беспокоили «Аиста» при каждом движении.
Нафтали сказал что-то своим низким, утробным голосом. Слова Нафтали прозвучали громко, трубно и, казалось, ввели Шера в замешательство.
Я глянул на Наливкина, что выступил вместе с душманом. Тот шепнул мне:
— Спросил Шера, он ли командует теперь «Аистами».
Шер на мгновение замешкался, вцепившись в рукоять своего кинжала и то сжимая, то разжимая пальцы. Потом торопливо заговорил на дари. Поклонился.
— Оправдывается, — тут же перевёл Наливкин. — Говорит, что был вынужден.
Нафтали не спешил отвечать. Он внимательно смотрел на изворотливого, словно уж, Шера.
— Ту маро мекоши? — прошипел наконец Нафтали. — Чойи маро мегири⁈
Шер побледнел. Жёлтоватые глаза его округлились от изумления. «Аисты» за спиной молодого душмана зашептались.
Гигант, что стоял по левое плечо Шера, вздрогнул. Уставился на него дурными от удивления глазами. Потом что-то возбуждённо спросил у Шера.
Тот отмахнулся, нервно бросил два гавкающих слова огромному «Аисту».
— Нафтали обвиняет его в предательстве… — шепнул Наливкин, увлечённо слушавший переговоры душманов. — Спрашивает, желает ли он убить Нафтали и занять его место.
Шер торопливо, потеряв самообладание, заговорил. Голос его звучал так, будто молодой душман оправдывается.
— Шер обвиняет нас во лжи… — перевёл мне напрягшийся Наливкин.
Не успел Шер договорить свой монолог, как Нафтали прервал его и крикнул, ударив себя в грудь:
— Ба Корам касам бихур!
Шер остолбенел от изумления. Душманы за его спинами затихли. Казалось, даже ветер перестал трепать их одежду. Так неподвижно они застыли.
— Требует поклясться на Коране, — сказал Наливкин, словно бы повторил вынесенный приговор.
— Биргай… — с презрением бросил Нафтали, прервав тишину, которую разбавлял лишь гул ветра.
Это слово, будто пощёчина, заставило Шера вздрогнуть. И без перевода было ясно — Нафтали прилюдно оскорбил молодого душмана.
Шер вдруг посерьёзнел. Взгляд молодого духа стал решительным. Черты лица ожесточились. Словно бы обострились.
Он повернулся к безбородому. Что-то приказал ему. Душман со шрамом стянул с плеч вещмешок. Принялся что-то искать в нём.
Нафтали грубо прервал их. И Шер, и «Аист» с обожжённым лицом замерли. Уставились на Нафтали.
Тот хрипло и прерывисто заговорил. Видно было, что командир «Чохатлора» теряет силы от ран. Что стоять ему всё сложнее. Но он держался, стараясь не показывать слабости.
— Требует, чтобы он поклялся не на своём Коране, — быстро и тихо перевёл Наливкин.
— Абдула! — крикнул Нафтали своему гиганту-подчинённому.
Гигант засуетился. Выкрикнул несколько приказов, и кто-то из «Аистов» передал ему книгу — чёрный, украшенный арабской вязью том Корана.
Гигант подошёл к Шеру. Протянул ему книгу. Молодой душман несколько мгновений помедлил, но всё же взял её из больших рук духа, названного Абдулой.
Потом, нерешительно глянув на Нафтали, крепко вцепившись в книгу обеими руками, он направился к нам.
* * *
Всё тело Нафтали болело. Сильно ныла рука, сломанная Шайтаном.
Несмотря на боль, Нафтали не показывал слабости Шеру.
«Он трясётся. Боится меня, — думал Нафтали, пока молодой моджахед шёл к нему, держа в руках Священный Коран. — Значит, Шайтан был прав. Шер задумал предательство».
Нафтали не удивило это обстоятельство. Он всегда тщательно следил за Шером. Осаживал заносчивого юнца, когда тот пытался выпячивать при остальных «Аистах» свою гордыню.
Удивило его другое.
«У Шайтана, у этого неверного шурави, больше чести, чем у многих моих моджахеддин», — подумал Нафтали.
Шер приблизился. Заглянул было в глаза командира «Чохатлора», но тут же опустил взгляд, делая вид, что рассматривает искусно изукрашенную обложку священной книги.
— Значит, душа моя ещё не отправилась к Аллаху, а ты уже назвал себя новым вождём, ведь так, Шер? — прохрипел Нафтали низким утробным голосом.
— Я уже отвечал тебе на этот вопрос, господин. Я был вынужден. И потом, мы делили бремя лидерства с Абдулой. Мне не понятны твои обвинения и оскорбления. Я…
— Молчи, мальчишка, — прервал его Нафтали.
Потом Нафтали глянул на своего приближённого Абдулу поверх плеча Шера. На лице огромного моджахеда застыло недоумение. В маленьких глазах, чей взгляд был направлен на Нафтали, читался немой вопрос. Нафтали знал, какой.
Шер покосился на большую собаку, сидевшую у ног шурави. Того самого шурави, что смел разговаривать таким дерзким образом.
Молодой моджахед узнал его сразу. Бросил ему взгляд. Глаза шурави оставались спокойными и холодными. Молодое лицо было бесстрастным и казалось высеченным из камня.
— Ты поклянёшься передо мной, — сказал Нафтали. — Поклянёшься по-настоящему. Не той предательской клятвой, которой ты пытался обмануть шурави, но истинной клятвой перед лицом всех «Чёрных Аистов» и самого Аллаха.
Шер молчал, мялся на ногах. Нафтали видел, как его пальцы, сжимающие Священный Коран, белеют от напряжения.
— Поклянёшься, что, вызволяя меня из плена, берёшь ответственность за мою жизнь, — продолжил Нафтали, когда Шер не решился ничего ответить. — Если я умру — это будет твоя вина.
—