— Боец, какое у тебя звание на самом деле? Какое подразделение? — Спросил он.
Я не выдал своего удивления. Вместо этого ответил:
— Сержант. Четырнадцатая застава сто семнадцатого Московского погранатряда.
— Ты хочешь сказать, что ты обычный призывник? — Немного помолчав, недоверчиво ответил Наливкин.
— Так точно.
— Ладно ты одолел Зваду врукопашную. Я еще могу поверить, что простой погранец на это способен. Но пять минут назад ты в одиночку уничтожил троих духов. Притом сделал это быстро, технично и профессионально. Да еще и бровью не повел. После этого ты думаешь, я поверю в то, что ты простой призывник? О… Нет, Саша. Я не такой наивный человек. Итак. Кто ты такой? Откуда взялся и где служишь на самом деле?
— Товарищ капитан, вы правда считаете, что сейчас подходящий момент задавать мне такие вопросы? — Спросил я с ухмылкой.
Наливкин хмурился еще несколько мгновений. Потом вдруг улыбнулся.
— Товарищ капитан! — Обернулся Маслов, — Аисты уже вовсю хозяйничают внутри стен!
Наливкин бросил ему суровый взгляд. Кивнул. Потом снова обратился ко мне:
— Вы правы, товарищ сержант. Момент и правда не очень подходящий. Ну ничего. Поговорить нам с тобой еще доведется. А сейчас, выходим.
Мы присоединились к Наливкину и быстро пересекли площадь. Спрятались за палатками.
Интенсивность боя уменьшилась. Сложно было сказать, кто берет верх. Но я однозначно ставил на «Аистов». Нужно было поторапливаться.
Убедившись, что все спокойно, мы продвинулись к стене, а потом вдоль нее, к входу подвала.
Прижались справа от ступеней, уходящих вниз.
— Бьем быстро, — сказал Наливкин. — Гранаты использовать не выйдет, по понятным причинам. Потому заходим, рассредотачиваемся и проводим штурм. Всех, противников, оказавшихся внутри — уничтожить. Но смотрите, куда стреляете. Пленных зацепить нельзя.
Боковым зрением я заметил, палящий по «Аистам» пулемет. Тот самый, что стоял на крыше одного из каменных строений.
Это был крупнокалиберный ДШК, закрепленный на станке.
Гул его выстрелов давно потерялся на фоне остальных звуков перестрелки. Но сейчас ко всей этой какофонии добавился новый звук — хлесткий выстрел СВД.
Душман, стоявший за пулеметом, свалился с крыши, когда винтовочная пуля снесла ему большую часть черепа. Я заметил, как почти сразу, с криками и улюлюканьем «Аисты» полезли к пулемету.
Тот из них, что первым оказался наверху, почти сразу заметил нашу группу. Стал разворачивать оружие, норовя открыть огонь. Он просто принял нас за членов группировки обороняющихся духов.
— Пулемет! Справа! — Крикнул я.
Наливкин бросил туда взгляд, а потом заорал:
— Вперед!
Мы цепочкой юркнули по ступеням вниз. Спустя секунду заговорил пулемет.
Я шел последним и слышал, как тяжелые пули выбивали из стен и косяков входа в подвал большие куски камня.
Прежде чем пулеметчик смог бы нас достать, мы оказались в темноте. Потом помчались вниз, по длинной лестнице.
Примерно на полпути, пригнувшись, Наливкин остановился. Мы замерли следом.
— Сука… — Обернулся капитан, — кажется, с отходом будет незадача.
Пулемет все не умолкал. Он шарашил в проход, выбивая камни уже из потолка и внутренних стен спуска. Бьющий светом выход наружу окутала густая пыль.
Благо, мы оказались гораздо ниже сектора обстрела пулемета.
— Разберемся по ходу пьесы, — сказал я.
— Придется, — выдохнул Маслов мрачно.
— Ладно, бойцы. Не привлекаем к себе внимания, — понизил голос Наливкин, — идем вниз. Делаем вид, что спасаемся в подвале от «Аистов». Огонь по готовности.
Я поправил на лице куфию, кивнул капитану.
Мы торопливо принялись спускаться по лестнице и попали в мрачное, едва освещенное лучинами помещение. Воздух здесь был спертым. Стояла духота.
Размеры подвала определить было достаточно сложно из-за полутьмы. Я смог рассмотреть сводчатый потолок, широкий коридор и две большие арки в нем, ведущие в другие помещения. Одну из них перекрывала решетка, связанная из толстых высушенных жердей.
Почти сразу мы увидели пятерых духов, стоявших у стены, рядом с решеткой. Все были вооружены, но не выказывали никакой враждебности. Мой план сработал. Они приняли нас за своих.
Один из них обернулся и что-то у нас спросил.
Мы с Наливкиным переглянулись. Капитан пожал плечами и очень буднично бросил:
— Уничтожить противника.
Мы вскинули автоматы раньше, чем душманы успели хоть что-то осознать. А потом подвал наполнился грохотом очередей. Все вокруг осветили дульные вспышки.
Захваченные врасплох душманы умирали, не совсем понимая, что же происходит. Наши пули рвали на них одежду. Словно марионетки, плясали душманы, пока свинец терзал их тела.
За решеткой закричала какая-то женщина. Но даже этот пронзительный звук затерялся в оглушительном гуле стрельбы.
Все закончилось так же быстро, как и началось. Пять тел упали у стены, исколотой пулями, ушедшими мимо цели, а еще теми, что прошли навылет.
— Маслов, — приказал капитан Наливкин, стягивая краюшек чалмы с лица, — ты на лестницу. Если кто пойдет к нам, доложить. Селихов, за мной.
Мы с Наливкиным подошли к решетке. За ней было темное, но явно скромных размеров помещение.
Я снял лучину с держателя на стене. Пахнущий горелым жиром огарок горел мерным огоньком и давал хоть какой-то свет. Я поднес его к решетке.
— Там трое, — сказал я.
— Майор Искандаров⁈ — Позвал Наливкин.
Ему никто не ответил. Тогда он приказал:
— Реж веревки.
Наливкин и сам достал штык-нож, принялся перерезать толстые веревки, которыми к решетке привязали дверь, сделанную из жердей, скрепленных жилами.
Когда веревки поддались, я отбросил деревянную калитку. Вместе с Наливкиным мы вошли внутрь.
— Искандаров! Рустам Искандаров! — Снова позвал капитан, — есть тут такой⁈
Потом снова спросил что-то, но уже на Пушту. Никто не спешил отвечать ему и в этот раз.
Внутри было три человека. Женщина, одетая в какие-то лохмотья, плакала в углу темницы. У правой стены сидел афганец. Он, казалось, воспринял наше появление совершенно равнодушно. Только поднял на нас белесые в темноте глаза.
По всей видимости, афганец торчал здесь довольно давно. Из одежды на нем осталась только тряпка, прикрывавшая бедра. А лицо этого человека заросло бородой до черноты.
Третьим оказался старик, лежавший в углу на куче гнилого сена.
— Искандаров! Майор Искандаров! — Повторил Наливкин. — Вы тут⁈
Наливкин повел по пленникам внимательным взглядом. Потом плюнул и выматерился.
— Его тут нет.
Внезапно старик в углу зашевелился, закашлялся.
— Стойте, товарищ капитан, — остановил я Наливкина.
— А кто… — раздался очень сиплый голос, — а кто спрашивает?
— Сержант Селихов, — отозвался