— Ты можешь проверить, если захочешь, — холодно бросил я, глянув Шеру прямо в глаза.
Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами. Наконец, Шер не выдержал моего. Зрачки его дёрнулись в сторону. Взгляд обратился к гиганту, словно ища поддержки. Тот ответил, повернув к нему своё плоское, словно обух топора, лицо.
Шер скрыл свои эмоции добродушной на первый взгляд улыбкой.
— Кобул аст… Хорошо. Мы дадим вам уйти, — сказал Шер, — Вы заберёте своих людей. Возьмёте воду и еду. Возьмёте заложников…
Внезапно в его шакальих глазах забегали хитроватые искорки.
— Но не всех, — закончил он.
— Вы согласитесь, чтобы мы ушли? — спросил я.
— Бале. Да, — кивнул Шер. — Мы клянёмся вам, что ни один волос не упадёт с головы шурави, пока вы уходите. Но взамен вы дадите другое.
— Что вы хотите взамен?
Шер едва заметно скривил свои тонкие губы в улыбке, но тут же подавил её. Лицо его стало смиренным.
— Вы отдадите нам нашего командира и уйдёте. Мы устали от нашей войны.
Наливкин молчал, недоверчиво поглядывая на «духов».
— Заложник в обмен на жизнь, — сказал Шарипов, словно приободрившись, — я ожидал чего-то такого. Мы ничего не теряем.
Во дворе мечети повисла бы тишина, если бы не воющий в её стенах ветер.
Наливкин с Шариповым уже шептались у меня за спиной. Что-то обсуждали.
— Селихов! — вдруг позвал меня Наливкин.
Я обернулся, приблизился к ним.
— Что-то тут нечисто, — тихо сказал капитан «Каскада», — просто отдать им Нафтали? И всё? Звучит как подстава. Мы останемся уязвимы.
— Они измотаны боем. Их дисциплина трещит по швам, — поторопился возразить Шарипов, — нет в них единства. Возможно, это наш шанс спастись.
Оба капитана глянули на меня, выжидая, что я скажу.
— Я согласен с вами обоими, — проговорил я.
Капитаны переглянулись. Потом снова уставились на меня.
— Я поговорю с ним ещё. Возможно, мы и правда сможем выбраться.
— Это звучит как подстава! — уже громче повторил Наливкин, но потом осекся и глянул на Шера поверх моего плеча. Продолжил тише: — Я им не верю.
— Я тоже, — улыбнулся я. — И всё же у меня есть кое-какие мысли. Подождите.
С этими словами я снова шагнул к Шеру и остальным «Аистам».
— Почему мы должны верить, что вы не устроите на нас засаду, когда мы покинем мечеть?
Шер приосанился. Мельком показал мне книгу, что он держал под мышкой.
— Аллах шахид хахад буд. Аллах будет нам свидетелем. Я принёс священную клятву на этот Коран. Великий позор падёт на мою голову, если я солгу. Великий гнев обрушится на меня от моих братьев, если я солгу. Будет мне смерть.
— Он ручается, — услышал я слова Шарипова за спиной.
Значит, Шер решил поклясться перед нами на Коране.
Когда-то в моей прошлой жизни не раз и не два был я свидетелем подобной клятвы. Видел, как её дают. Однажды неисполнение такой клятвы привело одного командира душманов к смерти. Под давлением муллы и в страхе перед карой божьей его обезглавили собственные люди.
И всё же я не верил словам Шера. Чутьё подсказывало, что он приготовил какую-то уловку. Какую-то хитрость. Слишком привлекательными были условия. Слишком хорошими для нас и позорными для «Аистов».
Им нужно было, чтобы мы пошли на сделку. Ну что ж. Мы пойдём.
Были у меня кое-какие мысли, как использовать обстоятельства против «Чохатлора». Если сделаем всё правильно, если нам чуть-чуть повезёт — выберемся живыми.
— Клянись, — сказал я Шеру.
Молодой душман, казалось, даже удивился моим словам. Приподнял свои тонкие, словно подрисованные углём, брови.
— Клянись прямо сейчас, что мы уйдём живыми. Что вы не тронете нас, как только мы покинем стены мечети. Не тронете, когда мы уйдём к советско-афганской границе.
Шер поклонился, кивнул.
— Эти двое моджахедов, — начал он, указав на здоровяка и духа с неровной бородой, — будут свидетелями перед Аллахом.
Душман поднял книгу и показал мне.
— Свидетели, как я принесу клятву на этот священный Коран.
Книга казалась совершенно новой. На чёрной обложке большими русскими буквами было написано единственное слово: «Коран».
— Вы знаете дари? — спросил Шер. — На каком языке мне говорить?
— На русском, — ответил я.
Шер кивнул, а потом, раскрыв книгу перед собой, начал клятву, держа Коран обеими руками.
— Я клянусь этим священным Кораном, — начал он, — что если вы отдадите нам нашего командира, Батура Нафтали, мы позволим вам уйти живыми из этой мечети, в ваш дом. Я клянусь, что ни один из нас не поднимет руку ни на одного из вас, — а потом понизил голос так, что я едва смог расслышать последние его слова, — Ин ша Аллах.
Закончив клятву, Шер опустился к книге и будто поцеловал её страницы. Закрыл, спрятал под мышку.
— Вот, молодой шурави, — начал он после этого. — Я поклялся вам собственной жизнью. Собственной честью. Вы спокойно уйдёте, как только Нафтали вернётся к нам.
Все стояли в молчании. Я не спускал глаз с молодого душмана.
— Через час я и мои люди будем тут. Мы ждём нашего командира, — продолжил он. — Потом вы все уйдёте с миром.
С этими словами Шер вежливо поклонился, обернулся и пошёл к своей лошади. Остальные душманы последовали за ним.
«Аисты» вскочили в сёдла своих выдрессированных лошадей, не шелохнувшихся с места, пока мы вели разговор.
— Я сдержу свою клятву, шурави! — махнул нам Кораном Шер. — Сдержу! И ты сдержи своё слово!
«Аисты» накинули платки на лица, пришпорили коней и ринулись вскачь. Ещё некоторое время мы наблюдали, как их фигуры удаляются, а потом и вовсе почти исчезают в пыльных порывах бури.
* * *
— Шер! — окрикнул молодого моджахеда Абдула, когда они перешли на шаг, подъезжая к скалам.
— М-м-м? — Шер обернулся.
Абдула пришпорил своего крупного, широкогрудого жеребца гнедой масти с белой полосой на носу. Догнал впереди идущего Шера.
— Ты думаешь, мы поступаем правильно, отпуская шурави? Видит Аллах, меня беспокоят твои действия. Это безбожники. Враги. Да ещё и обманщики. Я им не верю.
— Ты же понимаешь, уважаемый Абдула, — несколько вальяжно и даже как-то легкомысленно бросил ему Шер, — что иного выхода у нас нет. Если мы хотим