— А кони? — спросил Нафтали строго.
Торйалай удивлённо приподнял широкие брови, одна из которых была изуродована шрамом.
— Кони… Кони накормлены. Мы устроили коновязь у…
— Тогда по коням и в погоню, — Нафтали откинул голову, снова уставился на слепящую глаза пружинку лампочки.
— Но командир…
— Псарлай, — обратился вдруг Нафтали к санитару, обрабатывавшему его раны.
Немолодой уже «Аист», чьё лицо было украшено пятнистой от седин бородой, поднял взгляд от бедра Нафтали, в котором копался щипцами.
Санитар не сказал ни слова. Он только удивлённо уставился на Нафтали.
— Подай мне мой пистолет. Я прямо сейчас застрелю этого шелудивого пса, — буднично проговорил Нафтали.
Псарлай нахмурился. Глянул на изумлённого и напуганного Торйалая.
В палатке повисла тишина.
— Пистолет! Быстро! — вдруг яростно выкрикнул Нафтали и даже поднялся на локтях.
Оба «Аиста» вздрогнули. Пожилой санитар принялся шарить взглядом по палатке, чтобы найти оружие своего командира.
Торйалай торопливо поклонился.
— Слушаюсь, командир, — залепетал он, пятясь из палатки. — Ваш приказ будет выполнен.
* * *
— К воде нельзя, — возразил Шарипов, ведя свою лошадь под уздцы.
В седле его рыжей кобылки ехали Тахмира с мамой. Искандарова Наливкин усадил на своего коня.
К утру, когда стало холодно, но ночная тьма даже и не думала оборачиваться предрассветной серостью, разведчик почти выбился из сил. Он всё ещё держался в седле, однако постоянно клонился к конской гриве. Несколько раз даже чуть не выпал, и нам пришлось поддерживать его, не снижая темпа продвижения.
— Если за нами будет погоня, то они пойдут по рекам и озёрам. Отправятся по направлению к советской границе, — продолжал особист. — Других следов у них не будет. Они понимают, что и нам, и лошадям нужна вода.
Мы с Булатом ехали рядом с офицерами. В середине группы, позади нас, шёл афганец. Нарыв с Малининым закрывали наш разъезд.
— Что-то он совсем плох, — сказал я, кивнув на разведчика, клонившегося на бок.
— Тпру! — приостановил свою лошадь Наливкин, при этом разведчик покачнулся в седле, и капитану «Каскада» пришлось его придержать.
— Привал пять минут!
Мы шли всю ночь почти без остановок. Горы, где состоялся бой, теперь высились позади. Там же остался и подгорный кишлак. Тем не менее в этот раз наш путь немного изменился.
Малинин, вышедший на связь с заставой СБО новобадцев, сообщил неприятные новости: вторую часть нашей группы так и не забрали.
Силы, что выдвинулись к ним навстречу, встретили сопротивление какой-то душманской банды и завязли в бою. Командир БТРа не рискнул продвигаться дальше, и с боем им пришлось отступить. Времени на новую вылазку больше не было.
Наша вторая группа должна была встретиться с новобадцами на новой точке — у разрушенной мечети километрах в пятнадцати отсюда. Древняя мечеть расположилась в долине, за горной цепью, что высилась у нас по левую руку. По равнине, где мы двигались сейчас, попасть к ней можно было через перевал.
Путь был неблизкий. И всё же это ближе, чем идти к советско-афганской границе.
Тем не менее была и хорошая новость. После рассвета, примерно к восьми или девяти часам утра, туда прибудет вертолёт с «Московского».
Птичка заберёт Искандарова и остальных, освобождённых нами пленных. Главное — поспеть туда к сроку. А потом нам придётся идти своим ходом, конно. И самостоятельно пересечь границу.
А вот добраться к нам, сюда, вертолёт не мог. Всему виной непредсказуемость ветров над горами. Потому сначала придётся пересечь перевал.
— Плохо дело, — сказал Малинин, когда мы спустили Искандарова с коня и уложили на плащ-палатку, чтобы он мог передохнуть. — Майору нужно пить много воды. Это не говоря уже о перевязке. Воду кипятить негде, а пантоцид я использовать не рискую. Мало ли что.
— Да и с антибиотиками проблемы, — сказал я задумчиво. — Будем постоянно пичкать его тем, что есть у нас — только навредим.
Мы с Шариповым и Нарывом переглянулись.
— Зараза… — тихо прошептал Наливкин и добавил матом. — Зря я Зваду отправил с другой группой.
— Там тоже были раненые, — возразил ему Шарипов. — На тот момент решение казалось верным.
Наливкин глянул на разведчика, лежавшего немного в отдалении. Потом тяжело вздохнул.
— Кажется, не дотянет он. Видать, нам только чудо какое-то поможет.
Я нахмурился. Глянул поверх плеча Шарипова, чтобы рассмотреть кое-что интересное, появившееся в темноте за его спиной.
Вдали, на равнине, что мы пересекали, вдруг зажёгся крохотный огонёк.
— Костер, — прошептал я вполголоса.
— Чего? — удивился Наливкин и обернулся, проследив за моим взглядом.
* * *
— И где их искать? — Ахтар устало сел на большой камень.
Торйалай же уставился вдаль, стараясь пробиться взглядом сквозь темноту.
Солнце не взойдёт ещё долго. Ночная тьма только начала медленно сереть, превращаясь из непроглядной в почти непроглядную.
— Эти шурави хитрые, — сказал Ахтар, опершись о колени и свесив руки. — Они не оставляют следов. Как их искать?
— Я не знаю, — недовольно выдохнул Торйалай. — Но знаю вот что: с пустыми руками возвращаться нельзя. Иначе Нафтали нас просто убьёт.
— Нафтали убьёт тебя, — разулыбался Ахтар, но улыбка быстро сползла с его губ, когда Торйалай зыркнул на него злым взглядом.
Они объездили почти все окрестности караван-сарая и ущелья, что протянулось за горой. Никаких следов шурави найти не удалось.
Они не знали, куда пошли советские спецназовцы. Не знали, куда им самим следует держать путь. Кроме того, люди Торйалая уже валились с ног от усталости.
Однако выполнять приказ было нужно.
Сейчас Торйалай был готов ухватиться за любой намёк на то, куда могли отправиться шурави.
Чтобы хоть чуть-чуть осмотреть окрестности, они с Ахтаром взобрались на не очень высокий, но пологий горный гребень. С него открывался отличный обзор всей равнины, что расстилалась внизу под ним. Вернее, открывался бы, если бы не ночь.
Торйалай полагал, что шурави пойдут именно через долину. Он знал, что советские солдаты плохо ходят по горам. По крайней мере, гораздо хуже моджахедов. Кроме того, шурави лишний раз не сунутся в горы, остерегаясь засады.
— Пойдём вдоль рек, — предложил Ахтар. — Они конные. Им нужна вода. Да и нам тоже.
— Каких? —