– Дотронешься, мышонок, не торопись, – он нежно целует укушенное место и обводит его языком.
Я подчиняюсь его просьбе, но лишь потому, что он не прекращает ласкать меня. Откидывая голову назад, я со стоном устремляю взгляд к потолку, в то время как Грэйсин нежно проводит рукой по моей груди, скрытой под тонкой тканью разорванной рубашки.
– Сними ее, – прошу я, и Грэйсин, не задумываясь, стягивает рубашку и отбрасывает ее в сторону, – сними все.
На этот раз вместо того, чтобы подчиниться, он решает подразнить меня. Я переминаюсь с ноги на ногу от нетерпения, а он обхватывает ладонями мою грудь поверх лифчика и начинает выводить круги пальцами по нежному хлопку.
Подкладка достаточно плотная, чтобы я не чувствовала всю силу его прикосновений, но я знаю, что они приятны. Хотя это всего лишь один слой ткани, он сводит меня с ума. Когда я теряю терпение и начинаю неистово извиваться, он наконец опускает чашечки, открывая мою грудь для своих прикосновений, и искусно ласкает мои соски, вызывая у меня более глубокие стоны. Он сжимает их пальцами, чтобы я испытала одновременно и боль, и наслаждение, а затем опускает руку к поясу моих джинсов. Я ощущаю, как мое дыхание перехватывает, когда он нежно касается кончиками пальцев их края.
– Пожалуйста, – шепчу я, и на этот раз Грэйсин исполняет мою просьбу. Он оттягивает пояс моих брюк и проникает внутрь рукой.
Одной рукой он поворачивает голову, чтобы поцеловать меня, а другой рукой скользит еще ниже, проникая в нежную влажность между моих бедер.
– Ты уже готова принять меня? – спрашивает он. – Я думаю, тебе нравится идея остаться здесь со мной. Неужели мой маленький мышонок превратился в кошку?
Я шепчу ему на ухо что-то бессвязное и чувствую, как он улыбается. Мое сердце переполняется от осознания того, что я тоже не могу представить свою жизнь без него. От того, что он делает со мной, нет спасения, и пути назад тоже нет. Уйти невозможно, и даже если бы обстоятельства были иными, я сомневаюсь, что смогла бы это сделать. Он страстно проникает языком в мой рот, словно завоеватель, стремящийся покорить меня, и я отвечаю ему с не меньшей страстью, роняя стоны наслаждения.
Его рука, обхватывающая мое горло, безошибочно напоминает мне о том, как он впервые прижал меня к стене. Это воспоминание словно оживает в моей голове, и я прижимаюсь к Грэйсину еще крепче. Инстинктивно я двигаю бедрами, будто пытаясь сдержать бурю, которая бушует внутри меня. И Грэйсин, кажется, понимает мои чувства. Он прижимается ближе, и я оказываюсь зажатой между его телом и дверью. Я трепещу от желания освободиться, прикоснуться к нему и выразить все то, что не в силах передать словами.
– Я держу тебя, – говорит он, и его пальцы начинают двигаться внутри меня. И все, что я могу сделать в этот момент, – отдаться его соблазняющим прикосновениям.
Грэйсин продолжает свои сладкие пытки, и я чувствую, как дверь вибрирует от моего растущего напряжения и дрожи, сотрясающей все тело. Но в тот самый миг, когда мне кажется, что я вот-вот достигну пика наслаждения, Грэйсин внезапно останавливается и позволяет мне безвольно опустить руки.
Я поворачиваюсь, чтобы выразить свое недовольство, но Грэйсин подхватывает меня на руки и несет к кровати. С жадностью обнимая его, я принимаю на себя его вес, обвиваю ногами талию и притягиваю ближе.
– Погоди, – с улыбкой произносит он, – не так быстро, моя маленькая жадина.
– Я не могу ждать, – говорю я, прижимаясь к нему, – сейчас.
Он снимает с меня джинсы, используя небольшое пространство, которое я ему оставляю, и слегка разведя руки в стороны, прижимается ко мне.
– Я не собираюсь спешить, – говорит он и приступает к делу.
Кажется, он наказывает себя за все ошибки. За то, что использовал меня в своих интересах, находясь в тюрьме, за то, что запирал меня в своем доме и причинял мне боль. Поэтому сейчас он буквально боготворит меня, осыпая нежными прикосновениями и самыми чувственными ласками. Это так восхитительно, что я не могу сдержать слез от переполняющего меня желания. Грэйсин никогда не просил прощения за то, что он сделал. Я понимаю, что ему это не нужно. Как и я не обязана благодарить его за свое спасение.
Из уголков моих глаз текут слезы, он бережно вытирает их и проникает в мое лоно. Я не могу сдержать вздоха, когда его пирсинг касается самых чувствительных точек внутри меня, словно пробуждая их к жизни.
Движения Грэйсина неторопливы и спокойны, и когда я открываю глаза, то замечаю, что он пристально наблюдает за мной.
– Останься со мной, – шепчет он, прежде чем его губы находят мои, – скажи, что ты не оставишь меня. Я не могу тебя потерять.
– Ты… – я запускаю пальцы в его волосы и заглядываю в глаза. – Ты не смог бы от меня избавиться, даже если бы захотел.
Кажется, мои слова находят отклик в его душе, потому что движения Грэйсина становятся более энергичными, а объятия – крепкими. Тогда я осознаю, что он нуждается во мне, чтобы залечить свои душевные раны. А мне важно знать, что кто-то так сильно нуждается во мне, как и я нуждаюсь в нем.
Прижимаясь к нему, и ощущая тепло рук и тяжесть тела, я понимаю, что не смогу прожить без него ни минуты. Если он – моя зависимость, то я с радостью готова поддаться ей. Я буду наслаждаться им, пока это не убьет меня или я не почувствую вкус рая. Я теряюсь в его поцелуях, прикосновениях и токсичной любви.
Эпилог
– Для дачи показаний по обвинению вызывают Тессу Эмерсон.
Если бы это происходило в другой жизни, я бы, вероятно, испытывала страх, который сопровождал меня на протяжении всей совместной жизни с моим бывшим мужем. Мне не впервой сталкиваться с его гнетом, но сейчас я предпочитаю не прятаться от своих страхов, а смотреть им в глаза.
Судебный пристав ведет меня, и я занимаю место в центре зала, где уже несколько часов подряд люди выражают свою поддержку или обвинения в мой адрес. Среди этих людей нашлось несколько человек, которые рассказывали о том, каким хорошим человеком и мужем был Вик. Однако их показания были опровергнуты словами Энни. Разумеется, я не делилась с ней никакими личными подробностями, но она упомянула о каждом синяке и сломанном ребре, с которыми я приходила на работу.