— Угу, и ещё они — убийцы, — добавил я.
— Верно. Как успехи?
Я коротенько изложил наши успехи, но особый упор сделал на умозаключения. Изольда выслушала со всем вниманием и вновь задумалась.
— Знаю на Черняховского одну заброшку. Хорошо подходит, постоянно на виду.
— Угу, тоже о ней думал. Но — вряд ли. Маэстро не стал бы забивать стрелу в Реадовке, зная, что я точно пойду мимо.
— А может быть, наоборот, рассчитывал именно на такой ход твоих мыслей. Хорошо её там спрятал, так, что ни отзвука. В общем, я бы проверила. Давай завтра сходим вместе.
— В смысле, ты и я?
— Меня выперли в отпуск, — развела руками Изольда, держа в левой книжку. — И я — твой наставник. Что тебя так удивляет?
— Ну, это… Это же, как бы, не вполне наша работа. Ты не попытаешься меня отговорить, там?
— Нет, — просто сказала Изольда. — Только с утра первым делом пообщайся со своим клиентом. Он не выходит, не звонит, не ест… Ему, конечно, не нужна еда, он — душа.
— Он раскатал меня в шахматы больше сорока раз, — загрустил я.
— А я однажды выслушала от своего клиента курс лекций по картам Таро. Никто не говорил, что у нас лёгкая работа.
— Ясно. Ладно, качну какое-нибудь шахматное приложение на телефон, буду читерить.
— Делай, что посчитаешь нужным. Пусть он заговорит и даст тебе хоть какую-то информацию, что-то, с чем можно будет работать. А теперь ложись спать, я тоже пойду.
— Мы можем пойти вместе.
— Тимур, ты выпил, и утром тебе будет стыдно за своё поведение передо мной.
— Мы живём на одном этаже. Я имел в виду только это.
— О…
Стыдно стало Изольде. Уже сегодня. Но виду она, конечно, не подала. Только посмотрела этак высокомерно, с хмыком.
* * *
За дни, проведенные в отеле, я понял, что спуститься утром в кафетерий Мстиславы и не застать там никого из видящих — скорее исключение, чем правило. Тянуло нас сюда. Это, видимо, как прийти на работу, включить компьютер и тут же отправиться за кофе. Без кофе — какая работа? Вы о чем вообще? Первым делом — кружечка бодрящего напитка, свежие сплетни. А там уж, так и быть, поработать можно. Если, конечно, больше совсем уж нечем заняться.
А в кафетерии Мстиславы, помимо охренительно вкусных завтраков, ещё и атмосфера притягивала. Плюхнешься на диван — и уходить не хочется. Всё-таки, когда человек своим делом занят, это чувствуется. И человека начинаешь уважать, даже если с ним не знаком, и дело, которое он делает. А Мстислава своё дело любила всей душой. Что ни блюдо, то произведение искусства
По утрам я регулярно встречал за знакомым столиком то Дениса, то Вана, то Изольду. Иногда в комбинациях, иногда — всех вместе. Но сегодня в кафетерии сидел один Денис. Даже Мстиславы видно не было.
— А где Мстислава? — поздоровавшись с Денисом, спросил я.
— В парикмахерскую пошла. Я за неё. Чего изволите? — Денис вскочил.
— Яичницу с беконом и помидорами.
— Сию секунду-с.
Денис поклонился и исчез. Через минуту поставил передо мной тарелку с яичницей. Снял стеклянный колпак. По кафетерию поплыл восхитительный аромат.
— Приятного аппетита! — Денис смотрел на меня так, будто ждал аплодисментов.
— Благодарю.
Я взял вилку, нож. Попробовал. Заключил:
— Ну, готовил-то не ты, а Мстислава. Ты просто микроволновкой пользоваться умеешь.
— Ч-чёрт, — расстроился Денис. — Мог бы, между прочим, и в обморок упасть. Не развалился бы.
— В следующий раз — непременно… Слушай. А можно личный вопрос?
— Да на здоровье. Всё сложно.
— В смысле?
— У меня с Изольдой. Всё сложно.
— Сочувствую. Ну, или рад за вас — по контексту не понял, как относиться к заявлению, прости. А вопрос у меня другой. Почему ты ушёл из обходчиков?
— Хм-м. — Денис потёр подбородок. — Неожиданно.
— Ну вот такой я внезапный, да. То, чем занимаются обходчики — по сути, то, к чему привык в реальной жизни ты. Стычки с пожирателями, азарт, адреналин. Но ты выбрал спасение душ. Почему?
Глава 25
Вопрос, почему Денис решил уйти из обходчиков в проводники, меня интересовал хотя бы потому, что я предпочитал чётко понимать, с кем работаю, у кого какие мотивы. Это и на предыдущей работе было важно, а уж на этой…
Денис над ответом не думал ни секунды, он будто ждал, что я спрошу.
— Ушёл, потому что однажды понял, что могу. Первую свою вознесённую душу никогда не забуду.
— Дай, угадаю. Прекрасная юная аристократка?
Денис усмехнулся.
— Почти. Крестьянин. Сколько лет — чёрт его знает, у них не разберёшь. Может, под шестьдесят, а может, тридцати нету. Он зимой из своей деревни в село пошёл, за знахаркой. Жена у него помирала. Лошадь запрягать — пожалел, старая была. А идти не очень далеко, если срезать через лес. По нормальной погоде часа за три дошёл бы. Но — пурга поднялась. Он заплутал, с дороги сбился. Ни к селу, ни обратно в деревню выйти не смог, так и замёрз в лесу. И всё про деньги бубнил. Я сперва даже решил, что на пустышку наткнулся. Потом уж только понял, что он из дома всё забрал, что было, чтобы знахарке заплатить. Или хоть снадобий каких купить, если та ехать откажется. В доме — пятеро детей. Жена помрёт — ему куда с ними?.. А вышло так, что сам помер. Да не где-нибудь, а в лесу. Раньше весны, пока снег не стает, не найдут. А найдут — вряд ли будут наследников разыскивать. По лесам вдоль дорог известно, что за публика шарится. Там, он говорит, в подполе ещё монеты припрятаны. Давно копили, думали по весне лошадь хорошую купить. Да только дети не знают, где лежат, сами не найдут. А жена — ну как помрёт и сказать им не сумеет? Она в последние дни совсем плохая. Детям тогда тоже только и останется, что голодной смертью помирать. А виноват вроде как он. Ну, то есть, по сути не виноват, конечно, но сам-то думает, что виноват! И вознестись не может. Не глядит даже в эту сторону. Я — к нему в деревню. В избу зашёл — жена и правда плохая, в бреду мечется. Меня за него приняла. Привёл, говорит, знахарку?.. А дети — мал мала меньше, таким с деньгами-то не выжить. Любой обдурить может. И вот стою я посреди избы, как идиот, думаю, что делать. И тут вдруг дверь открывается, соседка зашла. Сперва дичилась меня, но сумел