Вообще все животные, которых я успела увидеть, выглядели так, словно их наспех состряпали из частей земных видов. Мутанты? Или эволюционная норма? Спросить бы у голубоглазого… Как его, кстати, зовут? Второпях даже не познакомились, хоть я и пыталась.
Резкий порыв ветра швырнул мне в лицо очередную порцию пыли, и я решила на время отвлечься от созерцания внешнего мира. Тем более есть что поизучать: я обзавелась новым телом. Надо бы потом разведать, откуда оно мне перепало.
Отошла чуть в сторону и, чтобы было удобнее себя разглядывать, села на пол. Длинная туника с разрезами по бокам и широкие шаровары с мягким поясом давали определенный комфорт, и я не спеша приступила к изучению.
По результатам стало понятно, что нынче я жгучая брюнетка с волосами до пояса. Лет мне около двадцати – слишком хороший тургор кожи. Рост небольшой и непривычная весовая категория. Пышная грудь показалась неудобной, да и вторые девяносто в бедрах были увеличены раза в полтора, а стандартные шестьдесят в талии явно перевалили за сотню.
Я ничего не имею против женщин с объемной фигурой. У всех своя красота. Дело, скорее, в привычке. Всю жизнь я была тощей палкой, потому теперь ощущала себя до ужаса некомфортно. Придется схуднуть. Но это такие мелочи по сравнению с остальными проблемами.
Как бы рассмотреть лицо? Я побродила по юрте и нашла сосуд с водой, которую вылила в широкую глиняную миску. Напрягая зрение, мне удалось разглядеть отражение. Неплохо, только с высыпаниями на коже придется разбираться. Такое ощущение, что я снова очутилась в подростковом возрасте.
А так симпатичная. Аккуратный носик, пухлые щечки, алые губки и большие темно-карие глаза в обрамлении черных ресниц. Они казались чем-то подведенными. Потерла их. Не косметика, все свое. Можно считать, повезло: не старая и не мужчина. Ободряюще хлопнула себя по бедрам и встала.
Еще долго смотрела в окошко, пытаясь разглядеть что-нибудь интересное, но кругом была все та же пыль, жара и резкий запах каравана.
Спустя пару часов солнечный свет стал стремительно исчезать, словно великан взял солнце в огромные ладони и начал быстро сжимать их. Но светило сопротивлялось, и редкие, от того особенно яркие, лучи пробивались сквозь его пальцы и окрашивали степь в нежно-розовый цвет.
Зрелище было великолепным, но оставило меня равнодушной. Вместо любования закатом я грустила: никакое это не солнце. Наверняка у небесного светила Хирнэлона другое имя. Кажется, кто-то из мужчин сказал: Гошом? Смешное название, но лучше придержу язык. Оскорблю ненароком – придется отвечать. А мне пока не стоит на скандал нарываться: еще прибьют.
Караван замедлился и вскоре остановился. Я с огромным интересом выглядывала со всех сторон юрты, находя окошки и щели. Совсем иной, непривычный мир разворачивался передо мной. Я в своей-то известной вселенной еле неделю пережила в диких условиях, а тут до конца дней, судя по всему, придется вести первобытную жизнь кочевников.
– О, нет! – тихонько простонала я от жалости к себе.
От грустных мыслей отвлекали действия людей. Большие юрты ставили в центр, вокруг размещали маленькие кибитки. Кругом неожиданно резво закипела жизнь. Звуки стали громче, среди них я различила звонкие девичьи голоса. То тут, то там замелькали яркие одежды женщин.
Они носили мягкие полусапожки, шаровары, туники и жилетки. На головах красовались повязанные на разный манер платки, множество украшений на запястьях, волосах и пальцах. Легкостью передвижения они напомнили стайки ярких птичек, мечущихся по каравану. Однако в их действиях чувствовалась слаженность и опыт, отточенные годами. Не успела я оглянуться, как вокруг начали вырастать маленькие юрты, которые они ловко устанавливали неподалеку.
Интересно, дамы пашут. А чем занимаются мужчины? Я поискала глазами высокие крепкие фигуры. Кочевники ухаживали за животными: распрягали, отводили в сторону и, судя по всему, кормили. Несколько мужчин организовывали охрану каравана, а еще одна группа из пяти человек ходила извилистым маршрутом чуть в стороне.
Среди них выделялся мой хромой знакомый. Даже в изнеможденном сгорбленном состоянии он на полголовы возвышался над остальными, тоже немаленькими, мужчинами. Но заметно проигрывал им в телосложении. Широкие плечи голубоглазого сейчас казались лишь костяной вешалкой для его плотной рубахи с темно-синим рисунком.
Действия группы заинтриговали. Что они делают? Хромой медленно шел впереди и наклонял голову то в одну сторону, то в другую. Казалось, он к чему-то прислушивается. Ищут что-то или кого-то? Прошло уже минут двадцать, но я не отрывала от группы внимательного взгляда. Что же они делают? Мужчины остановились и ждали, пока хромой метался по каменистому пятачку земли.
Наконец мой задохлый владелец остановился и еще раз поводил головой. Мне почудилось: он принюхивается. К чему? Он замер и ткнул пальцем вниз. Ожидавшие его мужчины шустро подскочили и, перекинувшись с ним парой фраз, начали долбить землю чем-то похожим на металлические ломики. Неужели что-то обнаружили? Но что?
Досмотреть я не успела: мой знакомый развернулся и со всей доступной ему скоростью направился в мою сторону, к себе в юрту. Или кармык? Пора переучиваться и привыкать к местным словам. Спасибо этому телу, что я понимаю и говорю на их языке, но все же память у меня своя, и в голове сейчас творится полный сумбур.
Я отошла от окна и села на небольшой подушечку в дальней части юрты. Нам с голубоглазым пора поговорить. Он выдернул меня из моего мира, чтобы я его вылечила. А если мне повезло? Вдруг помощь ему – это и есть его заветное желание? Было бы хорошо. Тогда надо мной бы не висел ужасный дамоклов меч. Уж как-нибудь избавила бы его от клякс, а потом освоилась и наладила новую жизнь в Хирнэлоне.
Задумчиво поглядывая на вход, я ждала прихода голубоглазого. Он не зашел, а буквально ввалился внутрь. Тяжело дыша, мужчина рухнул на кучу шкур неподалеку от полога. Видать, совсем плохо ему. Не помер бы только. Меня как током ударило: если доходяга почит, то я не смогу выполнить его желание. Оно ему будет уже не нужно. Да чтобы тебя!
Я подскочила и помчалась к нему, по пути перехватывая глиняный сосуд с водой, который заприметила еще днем.
– Ты только помирать не вздумай, – попросила я, прикладывая к его пересохшим губам горлышко.
Он не сопротивлялся – сделал пару жадных глотков. Потом окинул меня насмешливо-недоверчивым взглядом и сказал:
– Похоже, я не зря оголялся. Видать, понравился, раз так печешься.
Я открыла рот от дикой наглости, но быстро вышла из изумленного