Кольцо из огня не давало постаменту разваливаться, превращаясь в нечто совсем уж непотребное. Поднялся ветер, резкий порыв сбил Егора с ног, но Ушаков перевернулся на живот, продолжая контролировать своё заклинание. А отец сделал жест рукой, сжимая огненное кольцо.
Ветер всё усиливался и внезапно стих, а до меня донёсся голос отца, пробивающийся как сквозь вату.
— Андрей! Сейчас рванёт! Комплексный щит, быстро! И растяни на всех!
Я призвал дар и закрыл глаза. Щит у меня был подвешен на мгновенном ответе, но нужно было понять, кто где находится. В конце концов, плюнув, я просто накрыл всю эту маленькую площадь почти целиком. Хорошо хоть отец с Егором не приблизились к проклятому предмету вплотную, и можно было растянуть щит ещё и на них. Не повредит, тем более что они находились в самом эпицентре воздействия.
Взрыв прозвучал неестественно тихо. Чуть громче хлопка, зато когда во все стороны полетели раскалённые осколки, Ольга вскрикнула и зажмурилась. Я же поднял голову, глядя, как камни падают на щит и словно скатываются с него на землю. Быстро проверил резерв, было больше половины, но долго я не смогу держать щит такой интенсивности.
Внезапно всё стихло. Я ещё пару минут продержал щит, после чего снял его, отозвал дар и осторожно поднялся на ноги, помогая встать Ольге. Оказавшись на ногах, осмотрелся по сторонам — вроде все целы. Вон Стёпка встаёт, поднимая Юльку, а вон и придурок Федька встаёт, держа за руку Алину.
Боец Ушакова Николай подбежал к своему командиру. Егор продолжал лежать на земле, только на этот раз повернувшись на спину. К нему с другой стороны подходил мой отец.
— Никого не задело? — спросил я вполголоса.
— Нет, — Степан не отрывал взгляда от своего отца. — Почему он не поднимается? Папа, с тобой всё в порядке?
Егор молчал, и мы всей толпой бросились к нему. В это время отец уже склонился над Ушаковым, и до меня долетел его тихий голос.
— Ты как? — спросил он у Егора, протягивая ему руку, помогая подняться.
— Никогда не думал, что снова выложусь в ноль, — очень медленно, срывающимся голосом проговорил Ушаков. Когда он заговорил, я остановился. У меня словно гора с плеч свалилась. Жив и, кажется, не ранен. А магическое истощение — это ничего, это пройдёт. — Костя, я сам, похоже, не дойду до машины, — пожаловался в это время Егор, наваливаясь на отца. С другой стороны его поддерживал Николай.
— Да брось ты уже Ушакова в море, что ты с ним как с ребёнком возишься, — со стороны парковки к нам шёл раздражённый Вольф. — Нашли проблему для водника, когда от него в двух шагах материнская первостихия находится.
— Егор, прости, но Юрка прав, — пробормотал отец, разворачиваясь к пирсу.
— Эй, вы чего, совсем рехнулись? — Егор сделал слабую попытку вырваться, но он сейчас явно был не в форме. Николай посмотрел на своего императора, вздохнул и отпустил Ушакова, делая шаг назад. — Костя, не на…
Но отец слушать его не стал, а просто столкнул с пирса в море. Я поёжился. Всё-таки осень, и море должно быть холодным. Отец же недолго посмотрел, как барахтается в воде вынырнувший Ушаков, и повернулся к Николаю.
— Поможешь вылезти, — бросил он бойцу, а сам направился к Вольфу, спрашивая на ходу. — Проблемы были?
— Не сказал бы, — Вольф подошёл к тому, что осталось от постамента. — Полицейские долго не могли поверить, что это место принадлежит мне, и я могу реконструировать его, как захочу. Илья сейчас им пытается объяснить, в чём именно они неправы. Плохо, что у нас здесь ни одного юриста клана нет, — добавил он задумчиво, глядя на якорь.
Как бы это ни звучало странным, но якорь практически не пострадал. Его подбросило во время взрыва, и он упал, чётко приземлившись в непонятное месиво, в которое превратились остатки постамента и частично земля под воздействием дара отца и Егора. Месиво застыло, и якорь казался вмурованным в него. Застыло месиво очень неоднородно, и со стороны казалось, что якорь погружается в волнующееся море.
— Да, иногда мне кажется, что надо было Борьку сюда посылать, вместо Фёдора, — отец с явным интересом смотрел на младшего Вольфа. Федя остановился, как и все мы, не добежав до якоря десяток метров. Он переводил встревоженный взгляд с якоря на своего отца, и явно не понимал, почему якорь всё ещё цел.
— А вообще, интересное решение, мне нравится, — наконец резюмировал Юра, в очередной раз обходя получившуюся композицию. — Не замечал в Ушакове художественного вкуса. Я так понимаю, проклятой вещью был постамент.
— Да, — отец потёр шею. — Мы слишком поздно заметили. Якорь использовался как проводник. На его месте могла стоять другая железяка, вообще без разницы что именно, хоть ведро для мусора. Егор почти поймал момент, когда на эту дрянь можно было влиять. И то, немного запоздал и потому выложился почти в ноль. Хорошо ещё, что Ольга само проклятье изолировала, а то пошли бы мы сегодня вечером с Ушаковым к очаровательной соседке Франсуазе с весьма пикантным визитом.
— Вы сволочи, — раздался голос пресловутого Ушакова, которому Николай и Стёпка помогли выбраться на пирс. С Егора стекала ручьями вода, но выглядел он довольно бодрым и в меру злым. — Наконец-то я сказал вслух, что иногда о вас думаю.
— Егорушка, ты никогда не скупишься на выражения, не кокетничай, — отмахнулся от него Юрий и повернулся к сыну. — Ну, что скажешь, проклятье ещё действует, или уже пошло на убыль?
— Эм, Юра, — привлёк его внимание Ромка. — Это так не работает. Проклятье не спадает сразу, всегда есть возможность длительно сохраняющегося эффекта.
— Что? — я повернулся к нему, но брат поднял руку, прося меня заткнуться.
— Ну, то есть, смертельный исход Феде теперь не грозит, и он сможет лучше себя контролировать, но…
— Насколько долго может продлиться это влечение? — перебил Юрий крестника.
— Я не знаю, — Ромка развёл руками. — Это всегда очень индивидуально.
— Хм, — Вольф задумался, а потом повернулся к отцу. — Костя, ты же не можешь оставить своего крестника в столь чудовищном положении?
— О чём ты говоришь? — спросил отец подозрительно, и даже Ушаков перестал ругаться, пытаясь хоть немного обсохнуть.
— Я всего лишь проявляю заботу о своём сыне. Так обычно поступают все добропорядочные отцы, — ответил ему Вольф. — И сейчас я обращаюсь к тебе, как к главе клана Орловых. Ты не