Разворачиваю бумагу — внутри переливается перламутром порошок. От него исходит лёгкое сияние и… что-то ещё.
— Ух ты…
— Да, — кивает мастер. — Редкость страшная. Но тебе отдам — вижу, что в правильные руки попадёт. Знаешь, как глазурировать?
— Подождите! Я не могу… — начинаю отнекиваться. — У меня даже денег нет, чтобы заплатить вам!
— Считай это инвестицией в талантливого керамиста. Только пообещай, что будешь практиковаться. У тебя есть дар, не вздумай его зарывать.
Прижимаю свёрток к груди, чувствуя, как щиплет глаза. Этого мне очень не хватало. С глазурью я точно смогу закончить чайничек.
— Спасибо! Я… я обязательно…
— И загляни как-нибудь, — подмигивает он. — Покажешь, что получится. Может, ещё чему научу.
Выхожу из лавки окрылённая. В кармане плаща драгоценный свёрток, в голове уже роятся идеи — что можно создать с такой глазурью…
Конечно, я всё ещё злюсь, что мой грёбаный муж вывез меня непойми куда, но…
Нет, он по прежнему плохой! Просто сейчас оказалось, что я нашла что-то полезное для себя в этой вылазке.
Внезапно врезаюсь в кого-то. Поднимаю глаза — и улыбка мгновенно гаснет. Эридан!
Он возвышается надо мной тёмной статуей, лицо застыло маской едва сдерживаемой ярости. В зелёных глазах пляшут опасные искры, желваки на скулах ходят ходуном.
— Что ты здесь делаешь? — его голос обманчиво спокоен, но я слышу в нём рокот надвигающейся грозы.
— Гуляю, — вздёргиваю подбородок. — Имею право.
— Что? — он делает шаг вперёд, заставляя меня отступить. — Ты говоришь мне о правах после того, как сбежала? После того как нарушила прямой запрет?
— А что мне оставалось? — взрываюсь я. — Ты держишь меня взаперти, как пленницу! Приставил стражу! Я что, преступница?
— Нет, — его губы кривятся в холодной усмешке. — Ты моя жена. И должна подчиняться.
— Я никому ничего не должна! — отступаю ещё на шаг. — И не собираюсь сидеть в клетке только потому, что какой-то самоуверенный…
Он перехватывает моё запястье быстрее, чем я успеваю отпрянуть:
— Клетка? О, дорогая, ты даже не представляешь, что такое настоящая клетка. Но я с удовольствием покажу — раз уж ты не ценишь хорошего отношения.
— Пусти! — пытаюсь вырваться, но его пальцы как стальные. — Не смей…
— Я твой муж, — чеканит он. — И если придётся приковать тебя к кровати, чтобы защитить — я это сделаю.
— От чего⁈ От свободы?
Что-то мелькает в его глазах — тревога? страх? — но тут же сменяется привычной яростью:
— От твоей собственной глупости. Пойдём.
— Нет! — упираюсь, пытаюсь вывернуться. — Не пойду! Ты не имеешь права…
Он дёргает меня, так что я врезаюсь в его грудь. Лёгкие тут же наполняет мужской запах, не оставляющий места сопротивлению. Очень хочется расслабиться и просто позволить ему делать, что захочет. Но я не могу.
— Если думаешь, что прежде я был строг — ты очень сильно ошибаешься, — заявляет Эридан.
В его голосе столько мрачной решимости, что по спине пробегает холодок. Но я не сдаюсь:
— Ненавижу тебя!
— Переживу, — хмыкает он. — Главное, что ты будешь жива и в безопасности. А остальное… — его улыбка становится пугающе нежной. — Мы обсудим дома. Наедине.
Последнее слово звучит как обещание. Как угроза. Не успеваю как следует обдумать это, как слышу визг где-то на соседней улице, и мы вместе к бывшим делаем короткий микрорывок в ту же сторону.
Глава 37
Эридан мгновенно напрягается. Как хищник, почуявший добычу. Его пальцы на моём запястье сжимаются ещё крепче.
— Идём, — бросает он отрывисто и решительно направляется в сторону шума.
Пытаюсь упереться. После стычки с грабителями я как-то не горю желанием снова рисковать жизнью. Да и возможность сбежать от Эридана кажется очень уж соблазнительной…
— Может, не стоит? Там опасно…
— Именно поэтому ты идёшь со мной, — отрезает он. — Одну я тебя здесь не оставлю.
Блин. Не прокатило.
Приходится почти бежать, чтобы поспевать за его широким шагом. Сердце колотится где-то в горле — то ли от быстрой ходьбы, то ли от страха. Крики становятся громче, к ним примешивается звук ломающегося дерева и чей-то злобный хохот.
Заворачиваем за угол, и я застываю в ужасе. Витрина ювелирной лавки разбита вдребезги, осколки хрустят под ногами. Двое громил в тёмных плащах опустошают прилавки, пока третий держит нож у горла, вжатого в стену продавца. Четвёртый стоит на страже у входа, сложив руки на груди.
— Быстрее, мальчики, — командует он хрипло. — Не хочу здесь задерживаться.
Меня накрывает возмущением. Как они могут? Средь бела дня! На праздничной ярмарке!
Эридан отпускает мою руку и делает шаг вперёд. Его фигура излучает спокойную, смертоносную угрозу:
— Господа, вы, кажется, ошиблись адресом.
Бандиты замирают. Главарь медленно поворачивается, и я вижу шрам, рассекающий его левую щёку.
— Вали отсюда, пока цел. Это не твоё дело.
— Боюсь, что моё, — в голосе Эридана появляются опасные нотки. — Даю вам десять секунд, чтобы убраться. Иначе…
— Иначе что? — шрамолицый скалится. — Нас четверо, ты один.
— Девять секунд.
Краем глаза замечаю, как двое у прилавка переглядываются. Третий нервно облизывает губы, его рука с ножом чуть подрагивает.
— Восемь.
— Убить его! — рявкает главарь, и всё приходит в движение.
Воздух потрескивает от магии — Эридан вскидывает руку, и бандита с ножом впечатывает в стену. Один из громил бросается вперёд, но спотыкается на полпути, словно налетев на невидимую преграду.
— Это маг! — вскрикивает один из противников.
— Хуже, — ухмыляется Эридан.
— Твою мать!
Я вжимаю голову в плечи, не в силах оторвать взгляд от разворачивающегося боя. Никогда не видела Эридана в действии — это одновременно пугающе и завораживающе. Он движется с кошачьей грацией, его магия разит точно и безжалостно.
Главарь выхватывает что-то из кармана и швыряет в Эридана. Вспышка алого света озаряет улицу, но мой муж лишь отмахивается, как от назойливой мухи. В следующий миг шрамолицый взлетает в воздух, хрипя и царапая горло — невидимая рука держит его за шею.
Последний бандит бросает сумку с