серому коню Шара Хасара
прокусил загривок и отправил
в Средний мир, куда упал хозяин.
Так же Бэлигтэ с Хара Хасаром
поступил и так же был повержен
самый младший сын Атай Улана —
был пронзен копьем он справедливым
и, вдогонку братьям, сброшен с неба.
А скакун небесный Хан Хнрмаса
победил коня Хара Хасара.
И упал Хара Хасар в долину,
что звалась Шарайд, и там очнулся,
но — как хан Хара Гэрэл, кто правит
подданными, счету нет которым,
словно волоскам в хвосте и в гриве
у коня игреневого, — схватка
прекратилась, тихо стало в мире.
Так вот сыновья Атан Улана,
ввергнутые в Средний замби, длили
век свои, но — как три земные хана
шараблинские[33] известны стали:
людям воплощеньем зла предстали.
4. Месть Атай Улана
“Всех трех детей моих убили,
всех трех Хасаров погубили,
двух баторов впридачу
в подножье Сахидаг прибили —
отныне буду с Хан Хирмасом
я враждовать без примиренья,
пока за сыновей любимых
не отомщу, пока войною
я не пройду и не разрушу
пределы западного неба!” —
так Атай Улан кричал, и щеки
тэнгри черным пламенем пылали.
И Aтай Улан, исполнен мести,
повелел своим туманным тэнгри
днем и ночью наводить туманы,
и велел он сумеречным тэнгри
днем и ночью мрак сгущать на небе,
приказал своим морозным тэнгри
днем и ночью нагнетать студеность,
наказал своим ненастным тэнгри
днем и ночью умножать дождливость, —
чтобы знали западные тэнгри,
что Атай Улан идет войною.
Три туманных тэнгри, три морозных,
сумеречных три и три ненастных,
выполнив приказ Атай Улана,
на пределы западного неба
навели ненастье и невзгоды —
ввергли мир в несчастье непогоды.
Против этих бед и наваждении
бросил Бэлигтэ свои стихии —
трех хозяев ветра, трех хозяев
верхних вихрей, с ними трех хозяев
пламенных пожаров — эти тэнгри
на невзгоды, что Атай Уланом
насылались, сами навалились,
чужакам пощады не давая.
Три хозяина святого ветра
стали дуть с такой великой силой,
что согнали с западного неба
трех туманных тэнгри вниз, на землю —
в Среднем замби три туманных тэнгри
поселились на горах и скалах,
чтоб лежать в распадках синей дымкой,
засуху притягивая влагой.
Три хозяина небесных вихрей
стали дуть на сумеречных тэнгри —
их в Срединный мир согнали с неба,
чтобы там, в Шара далай[34], таились
на песчаном дне земного моря,
лишь весной и осенью ненастьем
выходили иногда наружу.
Три хозяина огня и жара
стали пламенем сдувать на землю
трех ненастных тэнгри — и согнали
в Средний замби, чтобы те свернулись
и на дне Шара далай лежали,
лишь весной и осенью в лощинах
инеем холодным объявлялись.
Но Атай Улан, не успокоясь,
надевает на себя доспехи,
набирает разное оружье
на коня чубарого садится —
выезжает, чтоб искать сраженья.
Хан Хирмас тогда на пир уехал
к девяти шаманствующим тэнгри,
но путем прозренья он разведал,
что Атай Улан сражаться едет.
Хан Хирмас Атай Улана встретил
у границы западного неба,
тоже на коне, вооруженный
и в доспехах боевых тяжелых.
Хан Хирмас спросил Атай Улана:
“Почему идешь ко мне с войною?”
И сказал Атай Улан Хирмасу:
“Иду я потому войною,
что ты мне начал строить козни:
моих двух баторов побил ты,
трех сыновей моих сгубил ты,
туманных тэнгри распылил ты,
морозных тэнгри растопил ты,
а сумрачных всех подавил ты!”
Хан Хирмас сказал Атай Улану:
“Зачем о баторах печешься ты?
Ведь батор должен жизнью рисковать,
и кости скакуна — всегда за ним,
а кости самого перед конем.
Зачем тоскуешь ты о сыновьях?
Ведь в Среднем замби все они теперь
в благословенной местности Шарайд,
как ханы шараблинские, живут.
Зачем о младших тэнгри говоришь?
Морозных три и сумеречных три
с туманными и мокрыми тремя
все в Среднем замби нынче собрались:
сошли и место там нашли себе, —
так, видимо, угодно их судьбе”.
“Мне все равно, что ты мне скажешь!
Мне все равно с тобой сражаться!” —
так Атай Улан в сердцах воскликнул
и коня он расседлал, доспехи
снял и приготовился для схватки.
Хаи Хирмас последовал примеру
недруга, — и смертный бой двух тэнгри,
двух великих властелинов неба,
стал, как оказалось, неминуем.
Тут и сыновья Саган Хирмоса[35]
в рукопашную вступили схватку.
Если бы навьючить на верблюда
силу их, то два походных вьюка
были бы тогда равны по весу;
если б на коня навьючить — тоже
были бы равновелики вьюки.
Конь, принадлежащий Хан Хирмасу,
биться стал с конем Атай Улана,
и, как их хозяева, те кони
тоже оказались равносильны.
Так три дня тянулась эта схватка —
никому не вышло перевеса,
отдохнуть противники решились,
разойтись поесть договорились.
За едою Хаи Хирмас надумал
заглянуть в святую Книгу Судеб
чтоб узнать, где укрывает душу
брат его, неодолимый в схватке,
чтоб понять, как можно силой пальцев
победить ему Атай Улана.
Вычитал он вскоре в Книге Судеб,
что душа Атай Улана скрыта
в глубине ступни ее владельца —
под плюсной, вблизи большого пальца.
Бэлигтэ призвав, поведал сыну:
“Пойдешь со