Наёмник, не задавая лишних вопросов, подхватил Радоса под руку и выпрыгнул в окно, как две кошки, увидевшие огурец. Но по приземлении их уже ждали. Ксавьер стоял с обнажённым клинком, его поза была расслабленной, но в глазах читалась готовность рубануть любого, кто будет мешать господину. — Отдайте зелёного, — холодно произнёс он, его голос звучал как приговор. — И уходите. Тогда вас не тронут.
Ллойд, наблюдая за этим из окна, вспоминал события романа. После смерти барона Ксавьер жаждал мести. Он сразился с личным охранником Радоса, тёмным магом. Тогда ему пришлось нелегко. Но сейчас рыцарь без труда отражал летящие в него потоки тёмной энергии.
Мужчина со шрамом, оказавшись на улице, резко оттолкнул Радоса в сторону и поднял руку. В воздухе замерцали тёмные сгустки энергии, которые мгновенно сформировались в острые, как бритва, лезвия из магии гравитации. — Ты думаешь, что сможешь остановить меня, рыцарь? — прошипел он, его голос звучал как скрежет металла о стекло.
Ксавьер не ответил, но меч в его руках засветился слабым голубым светом — признак активации магического усиления. Он сделал шаг вперёд, и в тот же момент тёмный маг выпустил в него гравитационные лезвия.
Лезвия летели с невероятной скоростью, искривляя пространство вокруг себя, как пояс на мужчине после праздничного обеда. Ксавьер, не теряя хладнокровия, взмахнул мечом. Голубое свечение клинка рассекло воздух, и магические лезвия рассыпались в пыль, как стекло под ударом кувалды. — Магия гравитации? — усмехнулся Ксавьер, его губы растянулись в ухмылке. — Не очень-то она и сильна.
Тёмный маг, не ожидая такого отпора, отступил на шаг, словно кот, наступивший на горячую сковородку. Его пальцы сжались в кулаки, и он начал читать заклинание. Вокруг него образовался вихрь тёмной энергии, который начал притягивать камни и обломки с земли. — Ты недооцениваешь меня, рыцарь! — крикнул он, его голос эхом разнёсся по улице.
Ксавьер, не теряя времени, бросился в атаку. Его меч оставил за собой голубой след, рассекая вихрь тёмной энергии. Маг попытался защититься, создав гравитационный барьер, но Ксавьер был быстрее. С одним мощным ударом он разрубил барьер, и меч остановился в сантиметре от горла мага, как бритва у шеи нервного клиента в руках неопытного цирюльника.
— Знаешь ли ты, что будет, если обманывать честных людей? — спросил Ксавьер, оставляя мага и подходя к Радосу. Его шаги были медленными, но каждый звук его сапог по земле заставлял мошенника вздрагивать, как школьника, не выучившего урок.
Тот дрожал, как осиновый лист на ветру или как задница начинающего наездника после долгой прогулки. Его зелёные волосы прилипли ко лбу от пота, а на лице проступили складки страха. — П-пожалуйста, не убивайте меня! — прошептал он, его голос едва был слышен.
Ксавьер замахнулся, но в последний момент его остановил Ллойд, скорчив такую рожу праведного гнева, что даже судья на малолетних преступников смотрит с меньшим осуждением. — С ума сошёл? — резко сказал он, его голос звучал как удар хлыста. — Если Радос в таком виде попадёт на суд, тебя самого ждёт наказание.
Рыцарь удивлённо посмотрел на Ллойда. Его брови поднялись, а губы слегка приоткрылись. Юный господин теперь проявляет сочувствие? Или у него очередной хитрый план — как огурец, спрятанный в торте?
Они связали мошенника и вернулись в его комнату. Ллойд начал разговор, скривив рожу добродушного хозяина таверны, за которой скрывался лик дьявола-ростовщика: — Радосу не нужно так бояться. Когда на кону стоит жизнь, люди склонны быть жадными. Они пойдут на что угодно, стоит только дать им шанс.
Зеленоволосый мошенник смотрел на него с надеждой, как на спасительный плот посреди бушующего океана. — Так… вы меня прощаете?
— Ну, конечно, — улыбнулся Ллойд, его лицо приняло выражение такой слащавой благосклонности, что у диабетика мог случиться приступ. — Прощение ты получишь. Но есть одно условие.
Он достал из-за пазухи лист бумаги, развернув его с таким видом, словно это был дар небес заблудшей душе. — Всё просто. Нужно лишь подписать этот договор.
Радос, заикаясь, спросил: — Что… что это за договор?
— Стандартный трудовой договор, — пояснил Ллойд, его голос звучал так сладко, будто он предлагал Радосу золотую жилу, а не крючок, на который тот должен был попасться. На его лице играла ехидная улыбка, как у кота, который только что съел канарейку и уже присматривается к хомячку. — По нему я даже буду платить тебе. Но 80% из твоей зарплаты будут удерживаться в счёт долга. Через эдак 5–10 лет ты сможешь расплатиться. Ну, если, конечно, не сбежишь раньше.
Лицо Радоса надо было видеть. Его зелёные волосы, обычно такие яркие, казалось, потускнели от ужаса, будто краска для волос решила сама собой смыться. Глаза округлились, как у совы, наткнувшейся на вечеринку мышей, а рот открылся, словно он пытался проглотить невидимый камень. — Э-это… это же кабала! — выдохнул он, его голос дрожал, как желе на тарелке во время землетрясения.
Ллойд лишь усмехнулся, склонив голову набок, как любопытная собака, которая не понимает, почему ей не дают съесть тапочки, и скорчил такую рожу наивного непонимания, что младенцы бы ему позавидовали. — Кабала? Нет-нет, дорогой Радос, это просто… взаимовыгодное сотрудничество. Ты работаешь, я получаю свои деньги. Всё честно. Как в борделе: ты получаешь услугу, а бордель получает твои деньги.
Ксавьер, стоявший в углу комнаты, не смог сдержать ухмылки. Его рука непроизвольно потянулась к мечу, но он лишь скрестил руки на груди, наслаждаясь зрелищем, как зритель, попавший на особенно удачное представление комедиантов. Ллойд, конечно, не собирался убивать того, кто должен ему столько денег. Но и прощать так просто он тоже не намерен.
— Если не подпишешь по-хорошему, — добавил Ллойд, его голос внезапно стал холодным, как зимний ветер, а лицо приняло выражение, которое могло бы заморозить даже огонь, — у нас не останется иного выбора.
Радос, обливаясь слезами, как водосточная труба в сезон дождей, поставил свою подпись. Его рука дрожала так сильно, что подпись больше походила на каракули испуганного ребёнка или на след пьяного паука, ползущего по бумаге.
Возвращаясь обратно, Ксавьер шёл рядом с Ллойдом, его взгляд то и дело скользил по окрестностям. Дорога была тихой, лишь ветер шелестел листьями деревьев. — У нас есть деньги, чтобы выплачивать проценты