Хантли вырвал страницу из блокнота и написал:
'Приветствую, госпожа Нэвис.
Не представляю, настанет ли тот миг, когда вы с Амелией прекратите влипать в неприятности, но не отреагировать на ваше столь эмоциональное послание я не могу. Постараюсь сделать всё, что в моих силах, но ничего не обещаю заранее.
Э. Х.'
Галка схватила свёрнутый трубочкой лист и умчалась к хозяйке. Оставалось надеяться, что сведений из банковской ячейки будет достаточно, чтобы расшевелить императорскую стражу. Впрочем, они в любом случае доложат императору, что Эрнет Хантли нарушил запрет и объявился в столице. А уж там дело техники — рассказать о заговоре до того, как его казнят.
* * *
Двадцать пятое апреля семьсот второго года. В этот день родилась Амелия, и это же сочетание цифр Вероника Нэвис выбрала кодом доступа к ячейке, где лежал записывающий артефакт, замаскированный под медальон. Вещь, содержащая в себе не просто ценную информацию, а то, что может перевернуть историю, сменить династию, выстроить новый порядок… И сейчас она находилась в руках Эрнета Хантли.
Металлический корпус холодил ладонь, но пальцы не дрожали. Сотрудник банка покинул помещение, позволяя ознакомиться с содержимым ячейки, так что услышать записанное никто не мог. Камушек у ушка мягко вдавился внутрь, а комната наполнилась руганью Леофика Бранса.
«До императорского приёма осталось пять дней. Значит, у тебя четыре дня на то, чтобы найти дирхов артефакт. Вези сюда дроу, изобретай новый, делай что хочешь, но на празднике император должен заявить о том, что оставляет трон, и провозгласить меня своим преемником! Брансы! Брансы должны были править империей!»
«А сейчас я теряю магию, время… и всё из-за пророчества предсказателя, будь он неладен, и твоей МЕДЛИТЕЛЬНОСТИ!»
Пророчество? Какое к дирху пророчество⁈ Неужели Леофик предал страну, затеял переворот и готов убить собственного сына из-за слов какого-то предсказателя? Это было выше понимания Эрнета. В этом полностью отсутствовала логика. Но дальнейшие пояснения происходящего, записанные госпожой Нэвис, развеяли сомнения.
Итак, старший Бранс получил темноэльфийский артефакт, чтобы подчинить волю императора. Виктор, узнав об этом, артефакт выкрал и спрятал, чем спас на какое-то время страну, но получил приговор от собственного отца. На данный момент Леофик нашёл сына, а Вероника артефакт. Так как уничтожить творение дроу у неё не вышло, девушка прихватила его собой и отправилась не куда-нибудь, а прямиком в дом заговорщика, чтобы найти и спасти возлюбленного. Надеясь, видимо, только на то, что её никто не раскроет, артефакт не найдут, а охранники и сам предатель окажутся достаточно неразумны, чтобы дать увести пленника у них из-под носа.
И вот сейчас в поместье едет тёмный эльф, который может найти следы родственной магии где угодно. Например, у Вероники Нэвис, прикидывающейся простой служанкой. На что она рассчитывала вообще?
Плана ненадёжнее, если не сказать глупее, в природе не существовало. Хантли скрипнул зубами и возблагодарил пресветлую Лейну, что девушка до сих пор жива, и что ей хватило ума обратиться за помощью. А воспоминание о том, что он сам серьёзно раздумывал отказать в просьбе, кольнуло внутри чувством вины. Он едва не совершил непоправимую ошибку. Что ж, это не повторится.
До императорского приёма оставалось три дня, а значит, надо было спешить. Только сначала привести дела в порядок. Казнят его за нарушение запрета или нет, ещё не известно… Но… Эрнету крайне редко везло. Оставалось устроить всё так, чтобы удача или неудача не имели никакого отношения к плану. Время пошло.
* * *
Эрнет Хантли
— Ты уверен в том, что делаешь? — спросил Стив, оттягивая воротничок белой рубашки, словно тот слишком сильно давил на шею.
— Да, мы уже однажды обсуждали нечто подобное. С того момента ничего не изменилось.
Хантли повернулся к окну и посмотрел на шумную улицу под окнами редакции «Независимой газеты Брейвиля». Всё повторялось. Всё было точно так же, как два года назад.
— Тогда тебе было ради чего рисковать… А сейчас? Ты так и не ответил, какого дирха снова суёшь голову в петлю.
— И не скажу.
На улице лошадь попала ногой в выбоину, и карету, которую она везла, тряхнуло. Ругнулся извозчик, засмеялись мальчишки и разбежались в стороны, когда тот погрозил им кулаком. Взлетели с ближайшей крыши голуби, вспугнутые бездомным котом. Что-то крикнула и замахала рукой юная леди, идущая в сопровождении солидной дамы. Всё было как в прошлый раз.
— В сущности, я всегда рискую только тогда, когда надо восстановить справедливость. — Эрнет повернулся к другу и пожал плечами, как бы говоря, что вот такой уж он есть. Но Стив на это всё только нахмурился.
— И кто попал в беду в этот раз?
«Император и страна», — произнёс про себя Хантли и чуть не рассмеялся. Настолько нелепо это прозвучало.
— Несколько человек. Но это не важно. Важно то, что ты понял, как действовать дальше.
— Я понял, Эрнет. Завтра в восемь утра весь город будет знать, что ты снова в столице, и перетряхивать подробности дела Элеоноры. Страшно представить, в какой ярости будет император… — Стив сделал паузу, словно не желая продолжать, но всё же договорил. — Если ты не появишься через неделю, я отправлю письмо в Рейвенхилл на Книжную 32 и отнесу эту папку в императорскую канцелярию.
Он постучал костяшками пальцев по собранному на Гудиса Панса компромату, подшитому под одну обложку.
— Но я надеюсь, что ты вернёшься. Имей в виду, я отвратительно переношу бюрократическую возню и наверняка что-то напутаю. Так что лучше тебе всё взять в свои руки.
— По мере возможности, Стив. Сделаю всё, что в моих силах.
— Ты в своём репертуаре.
— Все мы мало изменились за это время. — Эрнет улыбнулся, но никакой радости при этом не чувствовал. — И обстоятельства почти те же самые.
— Говорят, императорский оракул умер. Значит, обстоятельства всё-таки переменились. — Стив отвёл глаза в смущении и потёр шею.
— Говорят? — Хантли так удивился, что даже на секунду забыл, зачем пришёл в редакцию. — То есть ты не знаешь? Ты?
— То есть я не знаю, да! Я не знаю, ни кто это был, ни когда и при каких обстоятельствах его утащили в посмертие дирхи. А может, он и не умер вовсе. Может, просто уволился. Никакой информации. Ноль.
— Какой удар по твоей репутации и самолюбию. — Эрнет не сдержал смешок. — Но я уверен,