Его внимание привлекли надгробные плиты, плотными рядами высившиеся вдоль обочин. Гладкий черный мрамор, едва переливаясь багровыми оттенками, почти полностью поглощал тусклый адский свет. Фотографии людей и золотистые надписи-фамилии на надгробиях время от времени сменялись, будто невидимый дьявольский блогер «свайпал» загробную ленту местного «Пентаграмма».
«Наверное, надгробия „обновляются“ каждый раз, как кто-то умирает… — подумал Грубанов. — А может быть и нет…»
Больше у входа в ад смотреть было не на что — дальше плит, по обе стороны дороги, распростерся бескрайний океан лавы, что и служил здесь единственным источником света.
Козло-демоны, расталкивая стонущих и скулящих грешников, подтащили Николая к закрытым вратам. Рогатая голова уставилась на «гостя» с несвойственным ей интересом.
— Хо-хо-хо-о! Какие душшши! — прошипела она. — Заждали-и-ись…
Не обращая внимания на голову, козло-демоны поволокли Грубанова по узкой тропинке вдоль нескончаемой костяной стены. Пузырьки лавы, словно почувствовав Николая, начали активно лопаться, приглашая того искупаться.
— Вишь, какое скопление у ворот? — повернулся к избранному демон, что тащил его под левую руку.
— И это только начало, ведь сегодня первый неприемный день! — как показалось довольно закивал демон справа.
— Ближайшие два года — неприемный день! — обрадовался «левый».
— Дезинфекция адских чертог! — пояснил «правый».
— Скоро сюда грешников набьется, как в «дырки» порнозвезды в разгар съемочного процесса! — расхохотался демон слева.
— А значит — ближайшие два года мы будем мучить всю эту толпу!
— Бить их шипами!
— Насаживать на рога!
— Топить в лаве!
— Пока врата вновь не распахнутся!
Демоны в предвкушении веселья задумчиво замолчали.
— Слава богу, — пробормотал Николай.
Но не успел он порадоваться, что еще какое-то время проведет не в самом аду, а лишь у его входа, как «левый козел» вдруг гаденько захихикал:
— Слава, говоришь? Может, тебя в лаве чуть притопить, чтобы выражения выбирал?
— Рано радуешься, червь, — подхватил «правый», — для таких особых гостей у нас всегда есть запасной вход!
Узкая тропинка оборвалась, и троица остановились. «Левый» со смешком треснул кулаком по стене:
— Аромохола!
Скрипнули засовы, и в стене отворилась невидимая до этого калитка.
— После вас! — с усмешкой прорычал демон справа и втолкнул Николая внутрь. — Добро пожаловать в ад!
Грубанов, не удержав равновесия, упал на колени. Калитка за спиной захлопнулась, и все звуки остались там, по ту сторону стены. Наступила тишина.
— Ко мне! — в безмолвии адских просторов раздался строгий, но усталый женский голос. — Имя!
Николай вздрогнул и повернул голову на звук — вдалеке, за письменным столом, сидела ничем не примечательная женщина лет сорока пяти в очках и деловом костюме. Она скептично глядела на мужчину из-под очков и постукивала пальцами по столу, терпеливо ожидая, пока тот соизволит подойти.
Избранный встал и поспешил навстречу адской привратнице.
— Николай. Юрьевич. Грубанов, — подойдя к столу, отчеканил он.
— Ожидай, — лениво зевнула женщина и погрузилась в разложенные на столе бумаги.
А Николай в который раз осмотрелся.
Вокруг было пустынно. Ни души. Одинокий стол с сидящей за ним женщиной расположился возле самых ворот. От них в бесконечную даль шла дорога — широкая и едва освещенная редкими факелами. По обеим сторонам дороги — высокие отвесные стены с ручейками лавы. В стенах — запертые тяжелые двери. Над каждой дверью — табличка с непонятными надписями…
— А-а, так ты и есть тот самый избранный, которого ждет Люцифер⁈ — встрепенулась женщина. — А чего сразу не сказал?
— Вы не спрашивали…
— Пойдем!
Она быстро встала и, схватив Николая под локоток, уверенно поволокла его прочь от ворот.
— Куда… пойдем?
— К Люциферу, глупый! — Женщина, косясь на задумчивое лицо спутника, усмехнулась: — Ты ждал какого-то другого ответа?
Но Грубанов размышлял о другом. Как истинный атеист, он имел мало представлений об особенностях адского мироустройства и пытался вспомнить хоть что-то, относящееся к «теме».
— Идем к Люциферу, значит? — пробормотал он. — Через девять кругов ада? И мне нужно будет пройти каждый круг? Сквозь муки, боль и страдания?
Его спутница засмеялась:
— Данте, что ли, перечитал, глупый? Какие девять кругов? Не-е, у нас все намного проще.
— Да? Расскажите.
— Да особо и нечего рассказывать. Вот это все, — она обвела вокруг рукой, — «распределительный коридор». Отсюда души попадают каждый в свой «котел».
— Метафорически?
— Кто-то — метафорически, а кто-то — по настоящему, — пожала она плечами. — Только не думай, что на Земле закончились грешники. Обычно здесь не так малодушно. Просто сегодня…
— Неприемный день, — чуть нагло перебил Николай. — А что за двери?
— «Котлы»! Которые твой любимый Данте и называл девятью кругами. Но только он немного соврал — их больше. Намного больше.
— А примеры есть? — видя, что не происходит ничего страшного, вконец осмелел Николай. — Где кто «варится»?
— Конечно есть! — Женщина пальцем указала на ближайшую дверь справа: — Например, вот здесь томятся блудницы. Ну как — томятся. Мучаются! Они распяты с раздвинутыми ногами, безглазые вороны выклевывают им влагалища…
— Фу…
— … а адские псы рвут их промежности… А вон там, — палец женщины переместился на противоположную дверь, — «сидят» насильники, расчлененные на десятки кусочков, каждая из которых, обваленная солью, подпекается на медленном огне. А насильники чувствуют каждый кусочек своей расчлененной души!
— Весело у вас тут…
— Хочешь посмотреть? — ухмыльнулась привратница.
— Пожалуй, откажусь.
— Как знаешь… Под каждый грех у нас найдется свой личный ад. И особенное страдание. Которое время от времени меняется, чтобы привыкшие грешники… не скучали!
Они прошли мимо жуткого деревянного истукана. Николай мог поклясться, что в полумраке распределительного коридора увидел дернувшиеся в его сторону живые глаза!
— А это… кто?
— «Кто» — не в курсе, а вот «что» — знаю. Это один из видов пытки — заключение в деревянную статую, — пояснила женщина. — Никаких особых страданий она не приносит, разве что… страданий душевных! Представь, что ты сотни лет стоишь в одной позе в ожидании, когда тебя уволокут в твой личный «котел», чтобы придать мукам физическим! Это ожидание — хуже пытки, поверь мне.
Вскоре они остановились возле