— А вот и проход к Люциферу, — сказала она и дернула ручку на себя. Скрипнули ржавые петли, и дверь отворилась. Из черного провала пахнуло жаром и серой. — Тебе туда.
Николай, сглотнув, безропотно шагнул за порог. Обернулся:
— Единственное, чего я не могу понять… Почему грешников принимаете… вы? Я ожидал какой-то другой адской привратницы! Как минимум с хвостом, рогами и оскаленной пастью! А тут…
Та усмехнулась:
— Врешь! Не ожидал. Ты видишь то, что хочешь видеть, то, как меня представлял. Кому-то я предстаю в образе сексуальной негритяночки, кому-то — аппетитной азиаточки, а кому-то — трехметровым мускулистым демоном со стоящим елдаком наперевес. Все зависит от вас самих! От людей!
— А какая вы на самом деле?
— Тебе лучше не знать! — хмыкнула демон и захлопнула дверь.
Николай, тщетно всматриваясь в темноту, протянул вперед руки и медленно побрел вперед, надеясь не налететь лбом на какое-нибудь препятствие.
— Вот дерьмо, — пробормотал он. — Нихрена не видно.
Словно услышав эти слова, над головой вспыхнул факел, осветивший длинный зеркальный коридор. В полу, через два десятка шагов, заискрилась кровавая лужа — портал.
Николай повертел головой по сторонам:
— Видимо, мне туда…
Подойдя к краю лужи, он зачем-то в первый раз в жизни неумело перекрестился и, сделав шаг, провалился вниз.
Глава 45
Николай, вывалившись из кровавого портала, приземлился задницей в мягкое кресло, расположившееся посередине мрачного «готического» зала. На полу, вокруг кресла, образуя собой замкнутый круг и едва разгоняя мглу, потрескивали зажженные свечи. Внутри этого круга была начерчена пятиугольная пентаграмма. Собственно говоря, кресло стояло как раз в центре этой пентаграммы.
— Что за дьявольская хрень? — крутя головой, удивился Грубанов.
Он спрыгнул с кресла на пол, намереваясь выйти из круга, как вдруг…
— Избранный! — прогремел под высокими сводами зала жуткий хриплый голос, и в темноте, до которой не добирался тусклый свет свечей, показался хвостатый силуэт. Щелкнул кнутом.
Николай упал задницей обратно на мягкое сиденье.
— Я-я, — сжавшись в комочек, испуганной выдрой протянул он.
Силуэт недобро расхохотался и вновь громыхнул на весь зал:
— Тебя-то мы и ждали! — И вышел из тени.
Но не успел Грубанов рассмотреть обладателя грозного голоса, как тот, согнувшись пополам, зашелся в приступе лающего кашля. А разогнувшись, заговорил вполне милым девчачьим голоском:
— Привет, избранный!
— П-привет, — находясь в недоумении от «голосового» контраста, пробормотал он.
В трех шагах от него стояла улыбающаяся краснокожая демонесса с хвостом и рожками. Одета она была в черную кожаную мини-юбку и высокие — до бедра — лакированные сапоги на высоком каблуке. Пышная грудь демонессы чуть ли не вываливалась из обтягивающего корсета, а шипастые ошейник и браслеты придавали ей неповторимого шарма.
— Я… к Люциферу, — мысленно облизнувшись на сиськи демоницы, пробормотал Грубанов.
Та вновь щелкнула кнутом.
— Ты по адресу! Давай знакомиться. — Демонесса маленькими шажками очутилась возле мужчины и протянула ладошку. — Люцифер. Но ты можешь называть меня Люси.
Николай послушно пожал ладошку.
— А тебя я знаю, — продолжила говорить демонесса, — ты — убийца богов.
— Это нелепая случайность! — завел он старую шарманку.
Но Люцифер на нее не купилась.
— Ой, да не пизди. Случайность! Популярность Сквиртанита и Моргеншхрена — вот это случайность! А в твоих действиях был сплошь продуманный злой умысел. Так что — не пизди, — повторила она.
Николай потупил глаза — похоже, демоница знала о нем все.
— И… и что теперь со мной будет? — пролепетал он. — За убийство богов? Изощренные вечные муки?
Люси взяла его за подбородок и приподняла голову, заставляя смотреть в глаза. Зловеще заулыбалась:
— Не-е, избранный, так легко ты не отделаешься! Встань!
Николай, стараясь унять дрожь в коленках, настороженно поднялся.
— Смотри! — Люцифер наманикюренным коготком ткнула в сторону, и около стены, куда она указала, вспыхнули факелы, осветившие шкаф.
Шкаф был самый обыкновенный — деревянный, с полочками. В таких шкафах люди обычно хранят книги… Но это было бы слишком просто!
— Твою мать… — разглядев в шкафу банки с заспиртованными человеческими головами, побледнел Николай. Некоторые головы были ему знакомы — усатый советский вождь, чуть менее усатый немецкий тиран, президент США в черном котелке, чувак с картины, убивающий собственного сына… Головы беззвучно шевелили губами и пучили глаза.
— Знаешь, что это? — усмехнулась демонесса.
Ответ был очевиден.
— Головы известных людей?
— Ой, какой же ты скучный. «Головы известных людей», — передразнила она. — Это — люденья! Как соленья… только люденья. На зиму.
Николай побледнел еще больше:
— И… и что? Я тоже стану… вот таким? Головой в банке?
— Хм, неплохая идея, тем более злодей ты знатный! Не хуже Чингисхана и Влада Цепеша! Богов убиваешь, — задумалась Люся, но тут же отмахнулась: — Ладно, не бзди, на тебя у меня другие планы.
Грубанов не смог сдержать вздох облегчения:
— К чему тогда этот… показ?
— Просто решила похвастаться своей коллекцией, — пожала плечами демоница. — Я, знаешь ли, вообще многогранная личность. Как бриллиант! Ты знал, что я рисую?
— Кровью?
— Почему же сразу кровью?– возмутилась она. — Раз я демон, то сразу кровью должна рисовать? Расист! — И обиженно отвернулась.
Николай почесал залысину — все творившееся вокруг выглядело неимоверно абсурдно.
— А чем тогда? Ну, рисуешь?
Демонесса глянула на него через плечо и хитро улыбнулась:
— Картину «Желтые круги на снегу» знаешь? Моя работа!
— Желтые круги? На снегу?.. — Мужчина на секунду задумался. — Фу!
Люцифер рассмеялась:
— Знаешь, как было сложно? Это не то что вам, мальчикам — раз-раз, и вот тебе хочешь круг, хочешь самолет, а хочешь — признание в любви.
— Все равно — фу.
— Ну и черт с тобой, убийца богов… — разочарованно хмыкнула демоница и, будто вспомнив что-то, с воодушевлением повернулась к Николаю: — Кстати, насчет богов! Хочешь, кое-чего покажу?
— Мой ответ на что-то повлияет?
Демон-в-юбке взмахнула кнутом. Длинная плеть выписала замысловатую фигуру, и воздух на месте удара расслоился, как изрезанный лист бумаги. В «порезах» проявилось другое помещение…
Люцифер, содрав ткань пространства, ошметками бросила ее на пол, и избранному открылся вид на пыточную камеру. Точнее, на ее главных действующих лиц.
Мелкий, противно смеющийся бесенок скакал