— Происки западных спецслужб, — устало кивнул я.
Беляков славился своей паранойей. Он везде и всегда высматривал эти самые происки. Самое смешное, не так уж и редко его паранойя оправдывалась. Да, на такой должности нужен именно параноик. Который не упустит ничего. Тут с ним мало кто мог состязаться. Хотя вижу, что сейчас он мается дурью.
— Именно!
— Семен Артемьевич, какие происки? — вздохнул я. — Были бы происки — Ленковского убили бы. Покалечили бы. Похитили.
— Э, происки — они разные бывают… Ты вообще читал, что написал? — Он положил ладонь на рапорт.
— И даже писал.
— Бездумно писал. Вон, список похищенного.
Дальше я знал, что он скажет.
— Портфель. А в портфеле что?
— Ну уж не секретные документы. Наши ученые даже философские идеи об устройстве Вселенной и ее окрестностей в секретные блокноты записывают, которые в сейф кладут, — резонно возразил я. — Приучили их.
— Портфель большой. А физик наш — человек творческий. Мало ли что закинуть туда мог.
— Что именно он мог туда закинуть?
— Вот это ты и выяснишь, — ласково проворковал Беляков и, видя полное отсутствие энтузиазма, добавил: — Ну а если обычная уголовщина, то и это наше дело. Участники Проекта должны наглядно видеть, что за любую агрессию в отношении них виновные будут неминуемо и жестоко наказаны. В общем, сдавай командировочное удостоверение. И приступай…
Глава 3
Из синего фургона ГАЗ-51 с красной полосой и надписью «Милиция» бравые милиционеры выгружали цыган — нескольких женщин с детьми и пару мужчин. Мужчины вели себя чинно и степенно — больше напоминали какое-то проверяющее начальство, чем задержанных. Женщины отчаянно матерились.
— Кар ту́кэ дро муй! Чтоб тебе нильский крокодил твое хозяйство откусил! — орала цыганка на милиционера, толкающего ее к дверям.
— Чтоб у тебя хрен на лбу вырос! — вторила вторая.
И все в том же духе. Милиционеры не реагировали — видимо, привыкли к подобным жизненным коллизиям.
Представив, как выглядели бы стражи порядка, если бы пожелания разухабистых цыганок по поводу этих анатомических новаций воплотились в реальность, я только хмыкнул. Вот за что люблю представителей этого беспокойного национального меньшинства — ругаются они мастерски, заслушаешься. Сейчас всех их оформят за попрошайничество и мошенничество, кого-то арестуют, остальных отпустят. До следующего раза.
Я хлопнул дверцей служебной черной «эмки», которую припарковал во дворе отделения. Двухэтажное, деревянный верх и кирпичный низ, здание оплота местного порядка выглядело обшарпанным. Мне кажется, щербины от осколков времен войны еще остались. Впрочем, окрестности выглядели не лучше. Завод. Бараки, трамвайное депо, совсем чахлый парк с одинокой каруселью. Не лучший район Москвы. И руки до его благоустройства пока не доходили.
Начальник местного уголовного розыска был невысокий, с широченными плечами и мощной шеей борца, почти лысый, если не считать пуха над ушами, со страшным шрамом на лице, напоминал комкора Котовского из фильма. И очень усталый. Он только вскользь посмотрел на мое удостоверение сотрудника московского управления МГБ. Ему уже звонили сверху насчет меня. Так что он ждал моего визита в своем темном, заваленном бумагами и заставленном сейфами кабинете.
— Так вас и звать, Иваном Семеновичем Петровым? — скептически осведомился он.
— Все зовут, и вы зовите, — усмехнулся я.
Начальник розыска со вздохом кивнул. Он уже примерно представлял, из какой я организации, из-за чего весь шум-дым и скандал. И еще знал, что наши сотрудники редко появляются под своими именами.
У меня и правда целая пачка документов прикрытия — на любой вкус. И от областного управления МГБ, и от уголовного розыска, и от всяких гражданских контор типа Моссовета. И все на разные имена и фамилии. Потому как в отделе «К» МГБ СССР все мы сплошь засекреченные. И под своими данными светиться — это нам не надо, это нам лишнее. Это нам во вред.
— Ну пусть будет так, — покорно согласился начальник уголовного розыска. — Значит, товарищ капитан Петров.
— Именно.
— А я старший лейтенант Антипов. Зовут Кимом. В общем, приятно познакомиться.
— Думаю, поработаем вместе на славу, — широко улыбнулся я.
— Слава опера — в отмене ранее наложенного взыскания. — Антипов прищурился, почесал рукой подбородок, и я заметил, что на правой его руке не было мизинца. И еще этот шрам на лице.
— Довелось повоевать? — полюбопытствовал я.
— С сорок первого без единого ранения в артиллерии. А в Польше на засаду польской Армии Крайовы налетели. Уже в июне сорок пятого. После Победы.
— Да, эти твари знатно нагадили. Порой хуже фашиста были, — посмурнел я. — Что они, что бандеровцы одним миром мазаны.
— Тоже воевали в тех краях? — кинул на меня заинтересованный взгляд Антипов.
— Можно сказать и так. Только война у меня немножко другая была. Из тех, которые не кончаются.
— И вечный бой, покой нам только снится, — процитировал Антипов не слишком любимого официозом, но все же не запрещенного Блока.
Свой человек, сразу видно. Я чувствовал нутром тех, на кого можно положиться в окопе и в атаке. Ощутил в нем родную душу. Сработаемся. Да и Александра Блока я тоже люблю.
— Давай уж на ты, — предложил я.
— Как скажешь, капитан Петров.
— Что вообще по этому делу думаешь?
— Сейчас, — начальник угрозыска направился к массивному железному ящику. Матюгнулся, когда ключ заел и не проворачивался. С третьей попытки все же провернул его. Вытащил из недр стального чудища толстую папку и положил передо мной. «Уголовное дело № 333197/1950».
— Держи. На толщину не смотри. Половина документов — это осмотр места происшествия, рапорта и отписки, допросы ничего не знающих, объяснения ничего не видевших, — честно признался он. — Зацепок пока не нашли… Скажи как на духу — пострадавший ведь из ваших, из секретных мыслителей? Иначе чего такой кипеж?
— К делу не относится, — отмахнулся я.
Обсуждать это не могу, а начальник розыска и так все понял. Так давят по рядовому в принципе преступлению, или когда кто-то из власть имущих задет, или когда речь о государственных интересах.
— Хочешь мое мнение? — спросил Антипов.
— Еще как, — произнес я, хотя уже знал, какое оно будет.
— Зря время тратишь. Обычная мелкая уголовщина. У нас вообще места такие стремные. Сам понимаешь, Завод. — Слово завод он произнес с уважением, так сказать, с большой буквы. — Постоянно окрестности вычищаем, патрули пускаем, личным сыском работаем. Берем и шантрапу, и гоп-стопников опытных. Месяц-другой затишье, а потом опять.
— Плохо работаете.
— Ну покажи нам, как работать хорошо. Мало нас. Вон весь розыск — я и еще три человека. А территория приличная.
— Старая песня. Нас мало, бандитов много.
— Вот именно… Это обычная шантрапа