«Американская», – безошибочно определил Ханин.
В окошке, как в некоем заморском тереме, показалось приветливое женское лицо. Глаза большие, серьезные, участливые, обрамленные золотым ободом очков.
– Замерз, дедуня? – спросила женщина.
– Замерз. Мороз-то – минус двадцать восемь. Нынешняя зима – всем зимам зима. Никогда таких холодов в наших краях не было.
– Сколько стоит все это богатство? – женщина сделала круговое движение головой. – А?
«Балерина, – неожиданно подумал Ханин, – или что-то вроде этого».
– Все? – неверяще переспросил Ханин.
– Все!
На подносе высился кочан фирменной ханинской капусты, рядом лежали два куска сала, мороженый круг молока и яблоки, выглядевшие так, будто их только что сорвали с дерева, килограмма два. В тепле яблоки оттают и будут сладкие, как городское мороженное.
Ханин назвал цену.
– Давай-ка, дедунь, все это сюда. – Женщина протянула в окошко деньги – три розовые бумажки, улыбнулась мило, доброжелательно, словно богиня какая-то, и, забрав товар, скомандовала водителю – черноволосому, похожему на жука человеку: – Вперед!
Такой исход сегодняшней торговли взбодрил Ханина – хватит стоять на семи ветрах, звенеть костями и щелкать зубами от мороза, пора домой, в тепло. Сегодня он намерзся так, что не грех будет выпить не одну стопочку водки, а две или даже три. В медицинских целях, естественно. Чтобы уши и нос на морозе не потели.
Ханин легко, как-то по-ребячьи раскрепощенно засмеялся, стукнул одним валенком о другой, развернулся и, сунув под мышку поднос, боком, боком, по-крабьи быстро и ловко побежал к «запорожцу».
Над головой у него захлопала мерзлыми крыльями ворона, каркнула горласто, прося чего-нибудь пожрать, Ханин на ходу помахал ей одной рукой:
– В следующий заход, милая! Сейчас ничего нету. Если только кусок ваты, пропахшей бензином, но вату ты не ешь.
В ту же секунду он вспомнил про грузинца, про его угрожающий крик, в воздухе что-то булькнуло, словно бы там образовалась дырка, и Ханин, вытряхивая из ушей гортанную речь кавказского мюрида, на ходу резко затряс головой.
Метрах в ста впереди стояла машина – новенький грузовик с временными номерами – бумажными, которые обычно дают, чтобы автомобиль перегнать из одного города в другой, – кусок картона с красной транзитной полосой был прикреплен к ветровому стеклу со стороны кабины, сам номер был мелом начертан на бортах кузова, тупая морда грузовика имела какой-то странный сонный вид.
В кабине подремывал бесцветный, с невыразительной внешностью мужичок, сопел безмятежно в обе ноздри, позевывал – в общем, решил человек остановиться посреди долгой дороги и отдохнуть, перекемарить малость, но тем не менее мужичок этот зорко следил за тем, что происходило на трассе и рядом с нею.
Когда Ханин попрыгал к своей смешной машиненке, мужичок приоткрыл один глаз, проводил Ханина оценивающим взглядом и проговорил невыразительно:
– Час настал.
Проследил, как степенно попыхивающий боковой трубой «запорожец», похожий на маленький крейсер, отвалил от высокого обледенелого сугроба, бросавшего на снег широкую горбатую тень, будто от причальной стенки, и повернул ключ зажигания.
Мощный мотор грузовика заработал почти беззвучно, мужичок включил первую скорость и двинулся вслед за ханинской «иномаркой».
Солнце, ярко светившее в высоком морозном небе, неожиданно потемнело, мужичок глянул снизу вверх, интересуясь, что же с ним произошло, но ничего не засек и, стараясь побыстрее выполнить задание, которое получил, посильнее нажал на педаль газа.
Грузовик с грохотом понесся по заснеженной, хорошо укатанной дороге за «запорожцем». Через пятьдесят метров он настиг смешной, криво ползущий по дороге автомобильчик – ощущение кривости создавала дымящаяся сбоку труба, это мужичок отметил еще час назад, разглядывая «иномарку», дергал ртом ухмыляясь – не машину пенсионер держит во дворе, а чуму с мотором.
Нагнав «запорожец», мужичок примерился к нему правым колесом грузовика и резко вдавил педаль газа в пол. Грузовик едва не выпрыгнул у него из-под задницы и поддал «запорожец» в корму низко посаженным бампером.
Из выхлопной трубы «запорожца» посыпались красные колючие искры, машиненка подскочила, словно на занятиях по физкультуре вознамерилась одолеть преграду, пронеслась несколько метров по воздуху и с надрывным стоном приземлилась.
До кабины грузовика донесся крик – кричала женщина, сидевшая внутри «запорожца», – мужичок, находившийся за баранкой грузовика, сожалеюще улыбнулся, ему было все равно, кого убивать своим грузовиком, эту несчастную бабу или какого-нибудь краснощекого обормота, у которого в башке нет ни одной извилины, а руки кровью испачканы не по запястья и не по локти, нет – руки в крови по самые волосья, растущие под мышками.
Рот у мужичка вновь сожалеюще дернулся.
Он чуть отпустил от себя враз захромавший, начавший словно бы припадать на одну ногу – правую заднюю – «запорожец», прицелился потщательнее, чтобы в самый аккурат пройтись по левой стороне машины, там, где сидит водитель, и смять… Чего, в конце концов, мучиться человеку. Он-то перед мужичонкой-киллером ни в чем не провинился – провинился совсем перед другими людьми…
Один угол рта у мужичонки, правый, – пополз вниз, в невыразительных, земляного цвета глазах вспыхнул огонь, он сжал веки, словно бы заглядывал в прицел, и снова дал газ.
Мотор грузовика, едва слышно работавший на малых оборотах, заревел трубно, в морозный воздух взвился столб белого горячего дыма, под днищем задрожала земля, и грузовик понесся вперед.
Хромающий «запорожец» вильнул в сторону, сделал это неуклюже, приподнял два маленьких, стертых до корда колеса, полыхнул искрами из железного патрубка, чуть не опрокинулся, но видать, дедок, сидевший за рулем этого уродца, совершил несколько героических усилий и выправил ход машины.
Мужичонка, хищно прикусивший нижнюю губу, качнул головой неверяще, улыбнулся – ему внезапно сделалось жаль дедка, перебежавшего дорогу его хозяевам и он, давя в себе жалость, прочие сантименты, которые он именовал до обидного просто слюнями, выжал газ до отказа и в азартном, каком-то беспощадном подъеме, возникшем в нем, хлопнул ладонями по кругу руля.
На этот раз он точно бы раздавил «запорожец» вместе с людьми, но дедок, управлявший кривоногим уродцем, не потерял самообладания, круто вывернул в сторону, из-под колес маленькой машины выметнулся столб мерзлой крошки, обдал грузовик вместе с ветровым стеклом, прилип к морде, защищенной кожаным жилетом, и ослепленный мужичонка, поняв, что промахивает мимо, ударил по тормозам. Раздался визг, запахло жженой резиной, горячим металлом, еще чем-то маслянистым, жирным, – грузовик, заюзив и развернувшись поперек дороги, остановился.
Мужичонка покрутил головой – не ожидал от разнолапого уродца такой ловкости, привычно прихватил зубами нижнюю губу и вновь покрутил головой.
– Ну, обмылок! – выругался он. – Что же ты творишь-то!
В нем возникла злость – вспыхнул острый секущий огонь, заставил стиснуть зубы и