Не скажу, сколько мы простояли над пропастью. В душе я радовался счастливому избавлению, но рта раскрыть не смел до тех пор, пока Эйтн не опустила бластер.
– Эйтн, мы должны выбираться. Надо посмотреть, что творится наверху. Надо… – последнюю фразу я не стал договаривать сознательно, поскольку рвался узнать, что Аверре сделал с моей мамой, но испытывал стыд за то, что из-за меня Эйтн пришлось лишиться дяди.
Сказать по правде, это был первый раз, когда я признал вину.
Вдруг высоко над нами разгорелся настоящий огненный шар, такой мощный, что осветил практически каждый уголок сырого и мрачного урочища, окатив наши продрогшие тела мощной волной тепла. И голос, прозвучавший за ним, до краев наполнил меня покоем:
– Сет?!
– Мам! Я здесь!
– Все в порядке?
Я не успел ответить. Задрав голову кверху, старался разглядеть за слепящим сиянием шара лицо матери.
– Эпине, где Эйтн? – это был Занди.
– Да тут она, – откликнулся я, бросив на леди Аверре быстрый взгляд, – рядом стоит.
– Эйтн?! – прокричал Занди. – Вы целы?
Я не ждал, что она осчастливит его ответом, но, видимо, натура Эйтн к тому моменту уже успела взять верх, и она совершенно будничным тоном произнесла:
– Да. Мастер Аверре убит, но я бы хотела, чтобы вы поскорее вытащили нас отсюда. В моем нынешнем положении весьма неудобно снова заставить эту штуку работать.
Речь, разумеется, шла о подъемнике.
– Не беспокойтесь, – тут же отозвался граф. – Я сейчас что-нибудь придумаю.
Что ж, энтузиазму Занди можно было позавидовать. В надежде, что он не предложит веревку из минновых лиан, я увидел, как мама, пригасив свет фонаря, спокойно отодвинула графа от края и спорхнула вниз. С легкостью пушинки, она приземлилась на запястье статуи рядом со мной.
– Ты цел? – Она схватила мое лицо в ладони и внимательно осмотрела.
– Мам, я нормально, ты лучшее ее осмотри, – я указал на Эйтн, при более ярком освещении, походившую на приведение.
– Тебе нужно на воздух, милочка, – заметила мама. – Занди, ловите ее.
Легким движением руки она заставила текучие потоки Теней уплотниться вокруг Эйтн подобием энергетического бутона и вознести ее наверх прямо в распростертые объятья графа.
Едва получив в руки предмет своего обожания, Занди увел леди Аверре прочь, а мы с мамой остались вдвоем. Мы и не говорили. Просто смотрели – то друг на друга, то на письмена и знаки, пестревшие вокруг на стенах. Эти иероглифы особенно заинтересовали маму.
Наконец, когда стоять, балансируя над пропастью уже не было мочи, я предложил:
– Давай убираться отсюда. Меня от этого места просто дрожь берёт.
Однако ответ оказался не таким, как я ожидал. Она сказала:
– Я до сих пор не верю, что эти существа действительно когда-то существовали… Тебя разве это не захватывает?
Я немного помялся, прежде чем выдавить:
– Не особенно. Все эти легенды и древние артефакты, конечно, интересны, но я предпочитаю разговаривать о них в более уютной обстановке.
Мама негромко рассмеялась.
– А ты не любопытен, – сказал она, спустя мгновение.
Я ухмыльнулся. Если бы она только знала… Впрочем, я рисовал перед собой массу возможностей, при которых мы могли заново узнать друг друга и, может быть, возродиться той маленькой, но прочной семьей, которой были когда-то.
– Нельзя все вот так оставлять, – между тем сказала она, заставив меня поперхнуться воздухом от недоумения.
– О чем ты, мам?
Выйдя на самую узкую часть ладони, она, присев у чаши, обернулась:
– Игла все еще внизу. Мы не можем допустить, чтобы она так там и осталась. Ее следует достать и непременно уничтожить.
Даже от мысли, что придется спуститься туда, где лежат останки Аверре, и вытащить из его мертвых рук Иглу, меня пробрал озноб. После всего, что он натворил, даже приближаться к его наверняка истерзанному трупу казалось чем-то до невозможности отвратительным.
– Это совсем еще не конец, – с уверенностью заявила мама.
Именно в тот момент, когда реющая сфера энергии скрылась за головой ближайшей статуи, из темноты под ногами вынырнула окровавленная рука и ухватила маму за щиколотку.
Я громко вскрикнул. Вскрикнула и мама, а затем, под весом изрыгающего проклятья на весь наш род и очень даже живого Аверре, начала соскальзывать вниз. Доли секунды ушли на то, чтобы я успел подскочить к ней и не дать сорваться.
Вцепившись свободной рукой в край чаши, я, всеми силами стараясь не соскользнуть, держал маму за руку, пока наставник с безумной улыбкой на изрезанном острыми камнями лице, цепляясь одной рукой за запястье статуи, шнырял дикими глазами по всей пещере. В руке его по-прежнему оставалась зажатой Игла.
– Тут ты права, как никто, Сол, – озлобленно хихикая, выговорил он, сплевывая кровью. – Это совсем не конец. Хотя, опять же, с какой точки посмотреть. Вас обоих это точно не касается. – И он, размахнувшись, со всей силы вонзил Иглу маме в спину.
Мама истошно закричала и от ее крика острая боль пронзила мой мозг, словно удар пришелся точно по нему. Я завопил следом, однако ее руки так и не выпустил, пытаясь в тоже время втащить нас обоих на твердую поверхность. В тот самый миг наша ментальная связь была практически нерушима.
Аверре пытался вскарабкаться на статую, ногтями впиваясь в гладкий камень. Заметив это, я, зная, что смогу до него дотянуться, и перенеся вес на правую ногу, лягнул его левой. Влажный звук соприкосновения лица наставника и подошвы моего ботинка приятно пощекотал ухо. И все-таки, чтобы избавиться от него требовалось нечто куда более весомое.
– Ты мне еще за это заплатишь, – меча взглядом искры, выплюнул Аверре, но вместо того, чтобы возобновить попытки выползти, перепрыгнул на маму и, схватив за горло и удвоив вес, который мне приходилось держать одной рукой, начал ее душить. Искусственный свет, созданный нами, тут же погас, погрузив Святилище в абсолютную тьму.
– ОТПУСТИ ЕЕ! – заорал я не своим голосом, но с тем же успехом можно было обращаться к статуе.
– Или ты нас обоих вытащишь, Сети, или бросишь, – сквозь хрипы