Стоило створкам лифта закрыться за ними, граф повернулся к Эйтн:
– Мне есть, что еще показать. Прошу за мной.
Один из гвардейцев достал из-за пояса наручники, издавшие противное металлическое бряцанье, и протянул капитану, при этом многозначительно косясь в мою сторону. Капитан благоразумно наручники не принял. А я окинул молодого солдата таким взглядом, что тот, покраснев с головы до ног, немедленно спрятал их обратно.
– Я хочу, чтобы все были готовы к нападению, – громко объявил Занди солдатам. – Известите службу безопасности города – пусть будут начеку. Неизвестно, когда аборигены нападут. Возможно, раньше, чем мы думаем. Да, и сообщите моим тетушкам и кабинету министров, что на их месте было бы разумно некоторое время провести в бункерах.
– Слушаюсь, ваша светлость, – отчеканил капитан, приготовившись исполнить приказ повелителя, но граф его остановил:
– Капитан, пошлите с этим кого-нибудь другого. Вы нужны мне. Я хочу, чтобы вы присмотрели за лейром. На всякий случай. И возьмите с собой кого-нибудь еще: мастер Эпине у нас шустрый малый.
Я негромко фыркнул, но капитан жестом велел парочке солдат следовать вместе с нами. Смешно. Они все считали мое присутствие серьезной проблемой, но не хотели уразуметь, что сами особой угрозы не представляли – с тремя, пусть даже вооруженными, нормалами мог справиться любой алит.
Далее шел недолгий и молчаливый подъем на вершину башни.
Путь явно лежал не в те покои, в которых граф первоначально принимал нас с Аверре. Поднимались мы довольно долго, а когда покинули лифт, оказались в просторном темном помещении. Окна здесь отсутствовали, а гладкие бронзовые стены плавно перетекали в высокий сводчатый потолок. Невозможно было понять, жилое это помещение или очередной ангар. По всему периметру выстроились в правильный круг тусклые золотистые светильники на тонких металлических шестах. Никакой мебели. Танцевальный зал, да и только.
– И зачем мы здесь? – мой голос неожиданно громким эхом разнесся по помещению.
– Сейчас узнаете, – откликнулся граф.
Он нажал несколько клавиш на встроенной у входа панели. Свет почти пропал, а пол в центре комнаты пришел в движение, раздвинулся, отчего перед нами предстало нечто вроде постамента, немного напоминавшего тот, на котором покоилась голова Рех’има во время несостоявшейся казни. По золоченой поверхности постамента вереницей бежали голографические письмена, поначалу непонятные, но затем образовавшиеся во вполне узнаваемую модель звездного неба с пустующей черной точкой посередине.
– Ну как вам, Эйтн? – поинтересовался он.
– Зал активации, – с придыханием проговорила леди Аверре и, не дожидаясь приглашения, подошла к пьедесталу, торжественно возложив на него голову Рех’има.
– В точности как на фресках Святилища, – потрясенно добавила Сай’я.
Занди кивнул:
– Уверен, что именно по тем рисункам мой легендарный предок и соорудил это.
Эйтн тем временем склонилась над постаментом, тщательно рассматривая его и даже касаясь к поверхности.
– Здесь до сих пор видны следы первого ритуала, – произнесла она с поразившим меня трепетом.
– Вы – первые из посторонних, кому за полторы тысячи лет довелось увидеть это место, – сказал Занди. – Только графы имели сюда доступ. Об этом распространяться непринято, но к старости Занди Первый значительно повредился в уме. Не знаю, по причине старости или же длительная близость с Иглой так на него повлияла. Перед самой своей смертью он пожелал, чтобы никто и никогда не смог воспользоваться артефактом и сделал все, чтобы он не попал в чужие руки.
Эйтн на мгновение оглянулась:
– Почему он сразу не попытался уничтожить Иглу?
Занди пожал плечами:
– Не знаю. Никто не знает. Может быть, даже вместе с аборигенами у них не хватило на это сил. А возможно, ему просто не хотелось уничтожать столь ценный предмет, чьи тайны так и не были им до конца изучены. Напомню, под конец жизни он буквально помешался на Игле. Однако ему не хватило скрупулезности уничтожить все свои записи. Те, что уцелели стали передаваться в нашем роду из поколения в поколение, от отца к сыну, наравне с другими семейными тайнами.
– Неужели никто из ваших предков, зная о существовании такого мощного артефакта так близко, не попытался его найти? – не удержался я от сомнений. Трудно было поверить, что воспитанные в традициях власти местные графы так легко отказались от могущества, обещанного Иглой.
Занди сначала приблизился к постаменту и несколько раз коснулся голограммы, отчего светящиеся письмена заструились еще быстрее, и только потом обратил свое внимание на меня:
– У тебя просто мания спрашивать очевидное. Поверь, Сет, многие пытались. В работах, оставленных моим предком, говорилось об Игле немало, в том числе и о происхождении, но точной карты с пометкой не прилагалось. По правде говоря, я даже не думал, что все это время она оставалась на планете. Мне представлялось логичным увезти Иглу куда-нибудь подальше, туда, где о ее существовании никому неизвестно.
Эйтн не согласилась с выводами:
– Возможно, ваш предок считал, что лучшего места, чем Боиджия для Иглы не найти. Недаром же именно здесь он ее обнаружил. Кстати, вы внимательно изучили его записи?
Граф склонил голову набок, прикидывая что-то в уме, затем невесело усмехнулся:
– На самом деле нет. Игла никогда не заботила меня так сильно, как остальных графов. Я не стремился к обладанию божественной силой. Такие забавы подходят скорее отжившим свой век философам с гипертрофированным эго и комплексом неполноценности. Мое воображение куда больше будоражили махди. Да, я несколько раз брал в руки записки Генерала, но внимательно обращался к ним лишь там, где упоминались аборигены. Во все остальное я не углублялся особо. Эту башню в свое время открыл мне отец, а заодно и разъяснил, для каких целей ее спроектировали. Но, опять же, это было не так уж интересно, ведь до Иглы мне дела никакого не было.
Пока Занди говорил, я приглядывался к голове на позолоченном постаменте. В золотистом полумраке, чуть подсвеченном голубоватыми символами голограммы, она выглядела не такой уж и мерзкой, и на какое-то мгновение мне вдруг захотелось снова подержать ее на руках. Ощущение, как от погружения в теплую воду, накрыло с головой; все остальное будто осталось за барьером. Между мной и предметом, скрытым внутри махдийского черепа, как будто установилась странная связь из невесомых эманаций Теней, по которым мое «Я» неудержимо влекло к нему. Сам того не сознавая, я шагнул в направлении постамента, но тут же наткнулся на выставленную ладонь Эйтн.
Чувство взаимосвязи с Иглой