— Ну вот! А Максим в последний раз и правда ничего не подарил. Даже цветочки не принес. Я расплакалась, а он сказал, что думал — я серьезно. И подарил цветы девятого, но…
— Так… — терпеливо сказал Тимур.
— И вот еще! — вспомнила я. — Когда он говорил, что закончил работу и едет домой и спрашивал, что купить, я говорила, что еда есть и ничего не надо. Но раньше он всегда приносил пирожное или вкусный кофе. А тут стал приезжать с пустыми руками. Или вот! Если мы заказывали картошку фри, я у него всегда таскала с тарелки по штучке и он злился. Так смешно! А в последнее время стал заказывать сразу две порции картошки. Себе и мне. Чтобы не таскала.
— Так… — снова кивнул Тимур.
— И еще однажды я с работы принесла цветы, огромный такой букет роскошных пионов! Максим не спросил, но я сама сказала, что мне поклонник подарил. Он сказал «угу» и опять уткнулся в телефон. Я спросила, ему что — все равно? Он сказал, что он мне доверяет.
Я втянула в себя воздух, потому что выпалила это все, кажется, на одном дыхании. Каждая маленькая обида цеплялась к другой, в горле жгли непролитые слезы. Пришлось сделать несколько больших глотков вина, чтобы проглотить это ощущение.
— И ты из-за этого захотела развестись? — уточнил Тимур.
— Нет! — я отчаянно замотала головой. — Не захотела! Я захотела напомнить ему, как было раньше. Когда мы с ума сходили друг по другу! Когда он меня после свидания высаживал у дома, садился в машину и тут же звонил и мы болтали, пока он ехал домой! Когда я ночевала у розетки с телефоном на зарядке, потому что мы непрерывно переписывались и батарейка садилась. У меня он был во всех белых списках, на него стояла особая мелодия, чтобы всегда сразу отвечать. И я у него… Он однажды попал в аварию, пока со мной болтал, так сначала рассказал, что случилось, попросил прощения, что придется положить трубку и только потом пошел разбираться!
Это было как-то дико — жаловаться на мужа любовнику.
Еще более дико — хвастаться мужем любовнику.
Потому что Максим был прекрасным мужем, я сама себе завидовала.
Но Тимур внимательно слушал, качая меня на коленях, как маленькую. Иногда прикасался щекой к щеке, и я чувствовала его дыхание на своей коже.
— Я хотела его встряхнуть! Чтобы он вспомнил, что любит меня и хочет быть вместе! Потому что в последний отпуск он даже не захотел со мной лететь, потому что я собиралась гулять по Венеции, а он хотел валяться на пляже. Сказал, что могу ехать одна, а он прилетит, когда я нагуляюсь и перееду на побережье.
— И ты?.. — шершавый бархат голоса Тимура царапал что-то очень-очень глубоко внутри, как будто бы самое сердце.
— И я предложила развестись… — я зажмурилась, переживая острое чувство стыда. — Ну да, я дура! Я знаю, знаю!
Я уткнулась лицом в шею Тимура и расплакалась. Его кожа пахла чем-то пряным и теплым, очень мужским, так вкусно, что хотелось дышать и дышать им. Но я все равно рыдала, потому что даже это тепло не могло вылечить мою горькую обиду.
Тимур пересадил меня поудобнее и провел ладонью по волосам, успокаивая, как маленькую. Дурацкая ситуация. Идиотская совершенно. Только я могла такое устроить!
— Он согласился? — от теплого голоса Тимура по коже разбегались мурашки.
— Сразу же. И ушел. И не разговаривал со мной до…
— До?
— Пока я не опоздала на свой самолет, и он не попросил тебя помочь…
Я снова уткнулась ему в шею. Воротник рубашки уже был насквозь мокрым от моих слез. Но мне так хотелось коснуться губами его горячей кожи, почувствовать ее вкус.
Потому что… Потому что так я чувствовала, что я не одна. Я устала быть одна.
— Интересно… — сказал Тимур задумчиво.
Он вынул бокал с вином из моих рук и допил его. Его вино осталось стоять на полу, тянуться было далеко.
Очень хотелось спросить, будет ли он дальше со мной общаться, теперь, когда узнал, что я такая идиотка. Но Тимур просто гладил меня по волосам и молчал.
— Что скажешь? — не выдержала я наконец.
— Ничего.
— Почему?
— Я не знаю, что сказать, — Тимур сжал меня крепче. — Никогда не был в такой ситуации.
— Ты… не женат? — выпалила я. Исправилась: — Не был женат?
— Не женат и не был. — спокойно ответил он, словно не заметил моего слишком уж откровенного любопытства. — Поэтому сложно вообразить, как бы я поступил в таком случае. Так-то, наверное, надо было с ним сначала поговорить, а не предлагать развод.
— Вот именно! — воскликнула я. — А я дура!
— Но, с другой стороны, когда помогали эти разговоры? — продолжил он. — Если человек сам не хочет проявлять внимание, заставить себя он сможет ненадолго. Желание либо есть, либо нет. А страх потери может его мотивировать.
Раньше я про это не думала.
Но все равно это не оправдывало мое поведение!
Я кусала губы, делала глубокие вдохи, но все равно они срывались в сухие рыдания.
Тимур молчал и ждал, пока я успокоюсь.
— А почему ты не женат? — вдруг решилась спросить я. Этот вопрос не желал убираться из моей головы, и я выпустила его на волю.
— Что со мной не так? Это ты хочешь знать? — усмехнулся он, потираясь подбородком о мой висок.
— Да! — выпалила я, смутилась и уточнила: — То есть, сколько тебе лет?
— Тридцать пять.
— Ну вот… Странно… — я качнула ногой. — Ты… красивый и… успешный.
— Я красивый? — удивился он.
— А ты не знал? — в свою очередь удивилась я.
— Никогда не задумывался, — хмыкнул Тимур. — С женщинами проблем вроде нет, но тут дело не в красоте.
Да уж…
Я почти покраснела, вспоминая его наглые взгляды.
С такими манерами он мог быть каким угодно квазимодой, вокруг него бы штабеля красоток складывались.
— Не знаю, в общем, — Тимур потянулся к бокалу, увидел, что он пуст, но чтобы взять бутылку, ему пришлось бы побеспокоить меня, и он махнул рукой. — Мне особо не был нужен брак. За домом присматривают специальные люди, на праздники езжу к родителям. У нас большая дружная семья, у моих сестер куча детей, мне хватает с ними возиться. Захочу своих — времени еще полно.
— Разве ты никогда не влюблялся? — с замирающим от наглости своего любопытства дыханием спросила я.
— Влюблялся, конечно, — усмехнулся он. — Но любовь и