Ознакомительный фрагмент
руку, — спокойно отвечаю. — Но сомневаюсь, что это надолго. За ночь он наверняка всё обратно нарастит. Регенерация у него бешеная. Я даже подумывал добить, но, во-первых, заживает слишком быстро… а во-вторых, при Маше — не комильфо.Морозов кивает, вздыхает:
— Жаль, конечно, что уцелел проклятый. Но ты правильно сделал, Данила, что учел Машеньку в этом урванении. Думаешь о своих женщинах в первую очередь.
Улыбаюсь краем губ:
— Я думаю о своём роде в первую очередь.
Он хмыкает, усмехаясь в бороду:
— Слова настоящего дворянина. Ну что ж… Кстати, а как насчёт свадьбы? Когда, по-твоему, проведём?
— Хм. К слову про свадьбу — я пригласил на неё Паскевича.
Морозов подаётся вперёд, на лице — абсолютное охренение:
— Его то за каким хреном, прости господи⁈
— Надо было его разозлить, чтобы потерял бдительность и полез первым. Так он и попал в ловушку. Но на самой свадьбе он мне, конечно, не нужен. Придётся немного подождать, пока не устраню его окончательно. А уж потом — жениться на Маше, как положено.
Морозов качает головой, тяжело, с грустью:
— М-да… А я-то думал, мы с тобой раньше успеем замутить что-то по объединению бизнеса…
Спокойно отвечаю, даже немного примиряюще:
— Нам никто не мешает начать это делать уже сейчас, Юрий Михайлович. Присылайте предложения моему гендиректору. Или Лене — она у меня в роде за экономику отвечает. Всё обсудим. Я готов работать с вами, объединяться, выстраивать проекты. Тем более, мы с вами уже родственники — благодаря принцессе Ненее.
Морозов оживляется:
— Конечно, Данила. Дело ты говоришь. Я всё подготовлю.
На том и еду домой, расслабленно откинувшись в кресле. За окном проплывают ночные улицы, как будто сам город решил немного отпустить поводья. Но я — не отпускаю.
Набираю Красного Влада. Он берёт почти сразу — видимо, ждал.
— Владислав Владимирович, — говорю весело, — думаю, вам будет интересно узнать, как прошла моя встреча с княжичем Паскевичем.
В трубке слышен облегченный выдох.
— Раз ты такой бодрый, Данила, значит, Демон не слишком расстроил тебя и княжну Морозову.
— Вовсе нет, — отвечаю. — Думаю, вам интересно, что Тёмный Попутчик владеет ледяной магией в ранге первого Мастера. Наследство тела княжича.
— Вот как, — отзывается он. — Значит, ледяная в копилку к некромантии и, предположительно, телепатии. Но это не так уж и страшно, наверно.
А он еще что-то рассуждает, но я подустал и сейчас не настроении.
— До скорого, Владислав Владимирович.
Разрываю связь — и тут же переключаюсь на гвардию. Интересуюсь, как там обстановка в особняке Паскевича. Моя прослушка всё ещё работает, спрятана в обивке кресла с монограммой. И вот поступает свежий отчёт: Паскевич, судя по всему, уже догадывается, что я его раскусил. Но предпочитает и дальше играть в «тёмную», не раскрывая карт. Ну что ж. Раз он решил продолжать спектакль — я куплю билет в первый ряд. Пусть пляшет дальше. Может, даже прикончу его под шумок.
Вспоминаю, как он орал, застряв в дверной раме. Башка, как арбуз, застряла намертво — только лоб наружу торчит. Смешно же.
Отправляю воспоминание жёнам. Пусть поугорают. Особенно кадр, где он орёт «ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ» фальцетом. Ну и, конечно, мой эксклюзивный огнедышащий лось — крылатый, с копытами-змеями. Прямо из моего воображения, а теперь — в их голове. Наслаждайтесь.
Когда подъезжаю к дому, вхожу — и слышу смех. Захожу в гостиную — и сразу понимаю, что воспоминание зашло как надо.
Светка уткнулась в Камилу, та чуть не падает от хохота. Даже Гепара улыбается уголком губ — для скромной избранницы это уже почти истерика. А Олежек — тот вообще пищит на руках у Лакомки. Малыш получил только образ крылатого лося, без бонуса-Демона. Но и этого хватило.
Прикольно, что мои жёны— такие же, как и я. С чувством юмора у нас полный порядок — и это, пожалуй, главное. С благоверными мне действительно повезло. Ведь что страшнее Демона?
Жена без чувства юмора.
Мобильник в кармане завибрировал настойчиво. На экране — Годунов. Ну конечно.
Вздыхаю, выхожу из гостиной, чтобы не мешать семейному веселью. Поднимаю трубку:
— Слушаю, Федот Геннадьевич.
Годунов говорит без тени энтузиазма, даже мрачно как-то.
— Данила Степанович, мы с боярами посоветовались. Семибоярщина готова немедленно отправить войска в Антарктиду, как мы с вами и договаривались.
Усмехаюсь, но беззлобно. Почти с пониманием:
— Хотите поскорее отстреляться, да? А как же Междуречье? Вы его мне уступаете?
— Ох, не надо только строить из себя неумного, Данила Степанович. Вам это точно не идет, — вздыхает боярин. — Вы прекрасно знаете, что гонку мы по факту проиграли. Кучка гулей ничего уже не решит.
Тут боярин дело говорит. Даже удивительно, что Семибоярщина переборола свою жадность и решила сдаться, пока совсем не поздно.
— В принципе, вы правы. Гулей там осталось немного. Моих альвов хватит, чтобы зачистить всё без лишнего шума. Так что да, можно считать, что вы «сдали участок». Я принимаю. Можете заняться разгромом Обители Мучения. Готовьтесь к высылке войск в Невинск, — даю распоряжение. — Оттуда перебросим силы в Антарктиду через мой портал.
Секундная задержка, будто Годунов внутренне переваривает это новое подчинённое положение. Потом, неохотно:
— Принято. Начинаем логистику.
Скоро разберусь с Обителью, а там и до Короля Теней рукой подать. Когда упокою этого Демонюгу, мой род наконец заживёт без подпрыгиваний на каждом шорохе.
Ну и, само собой, монахи-гомунклы не уйдут в мир иной просто так. Своими секретами они поделятся — даже если сами этого пока не знают.
И вот сижу в кабинете. Тишина, только ритмично тикают старинные часы, а в кружке остыл чай. Пора собираться — и пора кое-что прояснить.
— Лакомка, зайди ко мне, — бросаю мысленно, и через пару минут в дверном проёме появляется альва, да не одна. Рядом Камилла, чуть смущённая, и Светка, как всегда уверенная, будто хозяйка не только этого дома, но и всего материка.
Я поднимаю взгляд на жен:
— Собираемся в Невинск. В Москве пока делать особо нечего. Ну, вам точно. Мне — частично. У меня ещё хвост с Паскевичем, но это уже будет без вас. Разберусь сам.
Лакомка молча кивает, уже всё поняла. А вот Камилла переминается с ноги на ногу, глаза прячет, как школьница, попавшаяся с дневником.
Лакомка смотрит на брюнетку, потом поворачивается ко мне:
— Камила хочет остаться в Москве и записаться на