В 1581 году владельцы обширных земель в Приуралье, купцы Строгановы, предложили Ермаку со товарищи усмирить сибирского хана Кучума из узбекского рода Шейбанидов, который своими набегами разорял пограничные поселения.
Казаки согласились поменять лихой промысел на государеву службу.
1 сентября 1582 года отряд Ермака, состоявший из 540 казаков и трех сотен охочих людей, выступил в поход.
Решающее столкновение с 10-тысячным войском Кучума произошло поздней осенью на берегу реки Тобол, рядом со столицей Сибирского ханства, городом Искером..
У Кучума было много людей, но у него не было мушкетов и пищалей, которыми мастерски владели казацкие стрелки. Приближенный хана Кучума Таузак так отозвался о боевых качествах казацких ружей: «Русские воины сильны: когда стреляют из луков своих, то огонь пышет, дым выходит и гром раздается, стрел не видать, а уязвляют ранами и до смерти побивают. Ущититься от них никакими ратными сбруями нельзя: все навылет пробивают».
В результате орда Кучума была побита наголову. Следующим летом Ермак оповестил грамотой Ивана Грозного, что Сибирь покорилась великому московскому государю.
Ермак погиб в ночной стычке с остатками войска Кучума на берегу Иртыша 5 августа 1585 года. Казаков было 50 человек, включая самого атамана; внезапное нападение застало их врасплох. Согласно татарским преданиям, Ермак был смертельно ранен копьем в горло татарским богатырем Кутугаем. Раненый Ермак бросился в реку, но до спасительного струга не доплыл: иртышские волны сомкнулись над его буйной головой.
По легенде, приведенной в «Истории Сибирской» Ремезова, тело Ермака вскоре выловил из Иртыша рыбак-татарин: «А татарин Якыш, Бегишев внук, ловивший рыбу… увидел, бродя под берегом, человеческие ноги, и накинув петлю из переметной веревки на ноги, вытащил на берег». Посмотреть на тело атамана съехалось много знатных мурз, а также сам Кучум. Татары несколько дней стреляли в тело из луков и пировали, но, по словам очевидцев, тело погибшего атамана пролежало на воздухе месяц и даже не начало разлагаться. Позже его захоронили в деревне, которая ныне называется Баишево, где-то за мусульманским кладбищем, но в почетном месте.
Спустя десять дней собравшийся казачий круг во главе с атаманом Матвеем Мещеряком решил немедленно возвращаться на Русь. Из тех 500 казаков, что перевалили Уральский хребет вместе с Ермаком, домой вернулись только 90.
Покончить с Кучумом Москве удалось только спустя полтора десятка лет. Потерпев в 1598 году окончательное поражение от царских воевод, Кучум с остатками орды ушел в Среднюю Азию, где и погиб.
История не знает обратного хода: гибель Ермака уже не смогла остановить превращения России в великую евразийскую державу.
После гибели Ермака дело освоения Сибири перешло в руки московского правительства. Оно велось силами служилых людей. В конце XVI века на территории бывшего Сибирского ханства Кучума было возведено несколько русских крепостей, главной из которых стал Тобольск, основанный в 1587 году на реке Тобол присланным из Москвы воеводой Даниилом Чулковым. Город сразу же сделался главным военно-административным центром русской Сибири. В XVII веке Тобольск торговал с Бухарой и Китаем, имел собственное летописание и единственный в Сибири каменный кремль, а в следующем столетии стал центром Тобольской губернии.
Глава 4. ГИБЕЛЬ ЦАРЕВИЧА ИВАНА. ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕНИТЬБА. СМЕРТЬ
Что же касается невинных жертв, которых я мог погубить, я искренне о них скорблю. Я скорблю о них тем более глубоко, что жизнь моя была очень горькой.
Из допроса Равашоля[19]
Свершилося! Так вот ты, царь Иван,
Пред кем тряслась так долго Русь! Бессилен,
Беспомощен лежишь ты, недвижим,
И посреди твоих сокровищ беден!
А.К. Толстой. Смерть Иоанна Грозного
Ливонская война надломила не могущество России, а самого царя. Когда Поссевино отправился из Запольского Яма в Москву, чтобы выполнить вторую, наиболее важную часть своей миссии по соединении церквей, он застал царский двор в трауре. С Баторием боролся уже не тот энергичный, уверенный в своих силах человек, который за два года перед тем провел в Ливонии одну из самых успешных кампаний в истории русской армии. На заключительном этапе войны Иван пребывал в подавленном состоянии духа. Эта подавленность настолько бросалась в глаза, что Курбский даже открыто обвинил царя в трусости. «Вот ты потерял Полоцк с епископом, клиром, войском, народом, — писал он царю после первого похода Батория, — а сам, собравшись с военными силами, прячешься за лес, хороняка ты и бегун! Еще никто не гонится за тобой, а ты уже трепещешь и исчезаешь. Видно, совесть твоя вопиет внутри тебя, обличая за гнусные дела и бесчисленные кровопролития!»
Разумеется, в Курбском говорило злорадство. Не трусость, а неравенство сил вынуждало Грозного «прятаться за лес». Но, помимо тактических соображений, его поведение обусловливалось и другими причинами. Измена полоцких воевод, перешедших на службу к Баторию, всколыхнула в душе Ивана давние подозрения и страхи. Он окончательно утратил доверие к своим воеводам. Полководческие способности большинства из них действительно были невелики. Тот же Курбский называл их «воеводишками», которые, «словно овцы или зайцы, боятся шума листьев, колеблемых ветром». Но Грозный опасался не столько их неспособности, сколько их измены. По некоторым сообщениям, он подозревал воевод в намерении выдать его Баторию и потому остерегался лично возглавлять войско. После взятия Полоцка царь припомнил воеводе князю Ивану Мстиславскому его литовское происхождение и обвинил в новом предательстве: «Ты, старый пес, до сих пор насыщен полностью литовским духом. Ты мне говорил, чтобы я выслал тебя с моими сыновьями в Полоцк для противодействия польскому королю. Ясно мне твое коварство, так как ты намеревался стать вероломным и подвергнуть крайней опасности моих сыновей». Мстиславский подвергся побоям и аресту и был помилован только в 1581 году после ходатайства нового митрополита Дионисия. Конечно, подобные отношения между царем и воеводами не могли не сказаться на ходе войны, а военные поражения еще больше усиливали подозрительность Ивана. В это время он отправил английской королеве Елизавете новое послание с просьбой предоставления ему политического убежища.
Кроме того, начиная с 1579 года резко ухудшилось состояние здоровья Грозного. Весной этого года он тяжело заболел и, не надеясь на выздоровление, заставил бояр присягать царевичу Ивану. Выше я уже имел случай отметить, что ртутное отравление организма должно было вызвать в последние годы жизни царя периоды длительной депрессии, которая, без сомнения, мешала ему энергично руководить обороной страны; а соляные наросты, делавшие невозможным активный образ