В одном из манускриптов о вивернах я читала, что первые двуликие люди, умеющие превращаться в огнедышащих драконов, появились именно на Сарвате. Попав сюда впервые, я была готова подписаться под каждым словом того древнего текста: в такой духоте кто угодно озвереет и начнет плеваться огнем. Через полчаса после прибытия нам всем захотелось оказаться в дождливом Авионе.
Солнце пряталось за туманной влажной завесой, нависающей над островом. Из-за сумрачного света погода казалась паршивой, но ни намека на дождь не было. Портальная башня стояла в самом центре академии, разделенной на четыре факультета. Территория утопала в зелени. Сильные текомы опутывали стены невысоких зданий густыми цветущими лианами.
Яна, как и всегда, после портального путешествия тихонечко отбортовали в преподавательский пансион приходить в себя. Воздух в помещениях казался студеным, и его хотелось пить большими глотками. На охлаждающих камнях здесь не экономили, щедро насыпали в широкие плошки, свисающие с крюков в стенах.
Встречу ректор назначил только на вечер. Я успела познакомиться с маленьким скудным бестиарием и его смотрителем. С большой гордостью он показал живущих парами виверн. Передние лапы у этих удивительных бестий были короткими, в остальном они действительно походили на драконов, разве что уступали им размером. А потом смотритель предложил взять у ректора заказ на отлов еще одного кэйроба на острове Вариби.
— Вайрити бестиолог, — обратился он ко мне на рамейне центрального Хайдеса, потому как местный диалект я даже не силилась понять, — до нас доходили слухи, что вы поймали черного демона.
Я согласилась, что слухи не врут.
— Давайте меняться! — огорошил меня хитрый дракон. — Мы вам пару виверн, а вы нам одного кэйроба. Рейнин ректор одобрит. Правым крылом клянусь!
Он смачно мне подмигнул, скривившись всем загорелым лицом.
— Кейроба отправили в Родолесс, — слегка опешив, почти не соврала я. Черную крылатую кошку готовили к перемещению на следующей неделе.
— Может, нового себе поймаете? — немедленно спросил смотритель. — На Вариби они, говорят, целыми стаями водятся!
Еле отвязалась. За кейроба он едва не посулил мне весь бестиарий, который вообще-то называл своей гордостью. Вместе с местными птицами, случайно залетевшими в вольеры.
С коллегами из Родолесса мы увиделись во время обеда. Встретились как старые друзья, хотя до поездки в драконовы земли друг с друга не знали, да и в Хайдесе ни разу не заговорили.
Профессор истории приехал на остров изучать древнюю цивилизацию и собирал материал для книги. Второй, преподаватель боевой магии, занимался со студентами. Настоящие маги среди двуликих встречались редко, и сила в них просыпалась особенная: огненная. Обычные люди, лишенные второй ипостаси, такой не владели. Он увлеченно рассказал о наставничестве.
— А как у тебя продвигается работа, госпожа бестиолог? — спросили они у меня.
— За месяц основное закончу, — кивнула я.
— Говорят, ты мантикору поймала, — одобрительно заметил историк.
— Кэйроба, — поправила я. — Но похоже на мантикору. Слухи и сюда добрались?
— Мы, конечно, на краю географии, но почта здесь тоже исправно работает, — подколол он. — Приехала за вивернами?
— Планирую отправить пару в Залесский бестиарий, — согласилась я.
— Потом останешься у драконов? — спросил маг.
Замерев с недонесенным до рта стаканом с ледяным травяным чаем, я посмотрела на коллег.
— Да. — Губы сами собой растянулись в улыбке. — Останусь в Хайдесе.
— Не всех бестий поймала? — пошутил профессор.
— Отнюдь, — хмыкнула я. — Уже всех.
Вечером мы встретились с ректором академии. Он оказался в том почтенном возрасте, когда человеческая ипостась уже не скрывала драконью. Зрачки были вытянутыми, над седыми бровями поблескивали золотистые чешуйки. Ни словом, ни жестом ректор не намекнул, что получил приказ от Эсхарда принять нас в академии. Напоследок вручил мне шкатулку, украшенную необычной росписью, видимо, традиционной для Сорвата.
— Владыка Нордвей просил, чтобы я передал вам в руки, — пояснил он. — Сказал, вы интересуетесь.
Поблагодарив, я приняла дар и подняла крышку. На дне шкатулки лежала книга в обложке из золотой кожи с тиснением из геометрических фигур. В самом центре черными литерами красовалось название на рамейне. Сдержать смешок вышло только нечеловеческим усилием воли… Эсхард подарил мне сборник с описаниями традиций южных драконьих земель.
Следующая неделя до праздника огня пролетела незаметно, но спокойной назвать ее не поворачивался язык. Ян заболел! Целые сутки после перемещения он страдал от портальной болезни, а потом подцепил какой-то местный недуг.
Он слег с жаром и собрался помирать. Я попросила Илайса привести лекаря, а сама намочила салфетку в плошке с водой и аккуратно положила на горячий лоб болезного. Ян схватил меня за запястье с внезапной для издыхающего силой и пробормотал:
— Так и знал, что умру на чужбине.
— Ян, сейчас придет лекарь и осмотрит тебя, — кое-как освобождаясь от его руки, нравоучительно проговорила я.
— Виталия, я хочу объявить последнюю волю, — просипел Ян.
— Ты серьезно собрался оставить завещание? — вздохнула я и сдалась: — Говори.
— Ты должна выполнить все, до последнего слова! — Он указал слабой рукой на упакованную картину, прислоненную к стене. — Сожги этот портрет. Непременно! Иначе моя душа не упокоится. Я буду до конца жизни приходить к тебе в кошмарах!
— Давай без драмы, — поморщилась я. — Сжечь портрет. Что-то еще?
— Мои деньги, — отозвался он.
— Ты хочешь, чтобы я стала твоим душеприказчиком? — поморщилась я.
— Верни мои деньги, Виталия! — воскликнул Ян, внезапно подзабыв, что должен изображать предсмертные сипы. — Двадцать родолесских золотых за два рисунка!
После отъезда Данри художник впал в наимрачнейшее настроение. Сутки без еды и сна он выплескивал обиду на бумагу. Заперся в комнате наедине со злосчастным портретом и ожесточенно рисовал виверн и прочую драконью нечисть. Выйдя к белому свету, с большим пафосом он швырнул мне на стол пачку иллюстраций.
— Не надо восхищения. Я просто сделал свою работу, — заявил с высокомерным видом.
Восхищаться оказалось нечем. Во время художественного приступа в нем опять проснулся творец Янгель Подлунный и натворил дюжину бестий, в которых неуловимо угадывались женские черты. Двухголовая ящерица зайфир, скрещенная с «прекраснейшей Данри», выглядела особенно колоритно.
Пару сочных шедевров я решила сохранить для потомков.
— Хорошо будут тебе деньги, — согласилась я. — Только не нервничай, иначе жар сильнее поднимется.
— Сейчас!
— Продам рисунки с аукциона и немедленно все верну.
—