Я сжимаю кулаки, линии на коже горят, и я чувствую, как мой разум борется, как Небулон цепляется за правду. Я вспоминаю их улыбки, их слова, их ложь, и ярость растёт, как огонь, что пожирает всё. То что я вижу, видел ли я это раньше? Первый ли это раз, когда мои воспоминания стараются пробратся наружу? И каждый раз я сталкиваюсь с этим образом?
— Нет… я Небулон — Мой голос хриплый, но твёрдый, как сталь, что не гнётся.
Аркана смеётся, её смех — как звон стекла, что дробится, её рука касается моего плеча, но я отшатываюсь, как от огня. А на голову буд то приземляется груз, что пытается выбить мое сознание
— Дарен — Она повторяет, её тон жёстче, как приказ. — Ты наш командир, наш солдат. Пойдём, познакомишься с командой.
Она ведёт меня через коридоры станции Эдем, холодные, безликие, где стены блестят, как полированный металл, а свет прожекторов режет глаза. Каждый звук — гул машин, шаги киборгов, что идут за нами, — режет слух, как нож. Я вижу фальшивые воспоминания, пробелы, где должна быть Скверна, где должны быть мои Небулонцы.
В ангаре меня ждёт команда — пятеро бойцов, их лица знакомы, но чужие, как отражения в кривом зеркале. Мужчина со шрамами, чьи глаза горят подозрением, женщина с холодным взглядом, что держит руку на оружии, андроид с красными линзами, чьи движения слишком механичны. Они зовут меня Дареном, их голоса звучат, как заученные строки, но их глаза выдают страх, недоверие. Я вижу это яснее, чем раньше: лёгкое напряжение в их плечах, быстрые взгляды, которыми они обмениваются, думая, что я не замечаю. Они не верят мне, и я не верю им. Я вижу пробелы в их словах, в их движениях, в моей памяти. Предательство жён, пленение, перепрограммирование — всё складывается в ужасающую картину, как пазл, что показывает мою сломанную жизнь.
А затем что-то вспыхивает. СИСТЕМА оживает, её сигнал слаб, как далёкая звезда, но с каждой секундой я чувстую как пламя разгорается внутри. Эмоции чт оя испытываю, все то что я только что пережил. Да СИСТЕМА всегда была такой, такой я ее задумал, в моменты сильнейших эмоций, она откликается ярче, чем когда либо еще. Уведомления мелькают в моём сознании:
Мои линии на коже загораются, их голубое сияние пульсирует, и я чувствую, как сила возвращается, как мой разум приходит в норму, как тело насыщается силой. Я вижу Скверну, её обещание, её жертву, и понимаю, больше нельзя сидеть сложа руки. Я не Дарен. Я — Небулон. И я не позволю больше ничего у меня отнять
Глава 24
Бах! Выстрел Грейс, что должен был оборвать жизнь Скверны, отзывается в моём разуме, как далёкий гром, раскатывающийся над бескрайними пустошами космоса. Но смерть не приходит — её холодные когти не касаются девуш. Время вокруг словно замирает, растягиваясь, как тонкая нить, готовая вот-вот лопнуть. И в этот момент я открываю глаза, лежу на платформе в медицинском отсеке базы Небулонцев, окружённый гудящими машинами, чьи датчики мигают алыми и изумрудными вспышками, подобно звёздам, что подают сигналы тревоги в ночном небе. Стены отсека, пронизанные пульсирующими багровыми жилами, кажутся живыми — они дышат в такт моему сердцу, их ритм отдаётся в моих костях, как древний пульс вселенной. Багровый свет, исходящий от стен, отбрасывает длинные, зловещие тени на холодный металлический пол, усеянный тонкими трещинами, словно карта давно забытых миров.
Запах озона и раскалённого металла впивается в мои лёгкие, острый, почти осязаемый, как память о битве. Резкий свет прожекторов, свисающих с потолка, бьёт в мои глаза, теперь острые, как у хищника, улавливающие каждую царапину на стальных панелях, каждый отблеск в стерильном воздухе. Моя кожа покрыта тонкими линиями, что мерцают голубым, их свечение дрожит, как отражение звёзд на неспокойной воде замерзшего озера. Я чувствую их тепло, их энергию, что струится по моим венам, как эхо СИСТЕМЫ, что пробуждается в моём разуме, подобно космосу, раскрывающему свои тайны. Каждая линия на моей коже — это нить, связывающая меня с чем-то большим, с силой, что я пока лишь начинаю постигать.
Я медленно встаю с платформы, её холодная поверхность гудит под моими ладонями, вибрация отдаётся в костях, как эхо далёкого двигателя, что приводит в движение целые миры. Мои мышцы напрягаются, но движения плавные, почти невесомые, словно я сам стал частью этого механического танца. Стены отсека, пронизанные багровыми жилами, пульсируют сильнее, их свет становится глубже, насыщеннее, отбрасывая на пол тени, что извиваются, как призраки прошлого. Машины вокруг продолжают свой монотонный гул, их датчики мигают, словно глаза неведомых существ, следящих за каждым моим движением. Запах озона становится гуще, смешиваясь с тонким ароматом электричества, что витает в воздухе, как предвестие бури.
Мои глаза, теперь способные видеть больше, чем когда-либо, улавливают мельчайшие детали: трещины на панелях, что складываются в узоры, похожие на созвездия; капли конденсата, что дрожат на стальных поверхностях, отражая свет, как крошечные зеркала. Моя кожа мерцает голубыми линиями, их свечение усиливается, пульсируя в такт моему дыханию, и я чувствую СИСТЕМУ — её сигнал, что гудит в моём разуме, как пробуждающийся космос, как голос, что шепчет о бесконечных возможностях. Это не просто технология, это часть меня, живая, дышащая, как звезда, что оживает в сердце галактики.
Лира стоит у терминала, её эфирианские глаза, глубокие, как бездонные озёра света, блестят от слёз, что дрожат на её ресницах, подобно каплям росы на лепестках звёздного цветка. Её прозрачные волосы струятся, как лунный свет, касаясь её плеч, и в их движении я вижу отражение её эмоций — хрупких, но неугасимых. Она смотрит на меня, её тонкие пальцы стискивают край панели так сильно, что металл под ними едва заметно прогибается, как будто она