– Валь! – крикнула бабка.
Послышались шаги, и из недр культуры появилась очень крупная бабушка. Я вспомнил ответ деда из викторины, в которую мы играли, когда бабка с дедом приезжали зимой в гости. Баба Валя действительно очень сильно походила на шарообразный предмет.
– Можно мои у тебя посидят? – попросила бабка. – Мне в город. Туда и обратно. Знала бы – с дедом бы уехала. Сейчас автобус как раз будет. А если я их с собой возьму, то не факт, что я свои дела поделаю. Придётся их выделывания разгребать.
Баба Валя согласилась и разрешила нас оставить. Бабка только предупредила её, чтобы она нас никуда отсюда не выпускала, а лучше найти пустую комнату, где нас можно закрыть. Баба Валя не поняла, зачем пустая комната, но бабка ей пояснила:
– В пустой комнате они ничего не сломают и ничего не изобретут. А так, может, хоть культурой пропитаются чуть-чуть. Хоть какая-то польза от вашего сарая.
Баба Валя всё равно ничего не поняла, но согласилась нас оставить до возвращения бабки из города. Закрывать она нас, естественно, никуда не собирается, а присмотреть – присмотрит. Бабка ушла, а мы остались наедине с культурой и бабой Валей.
– Чем же вы так насолили ей, что она вас запереть готова? – поинтересовалась баба Валя.
Я понял, что если мы расскажем ей хоть часть историй, то баба Валя нас точно запрёт от греха подальше. Поэтому я решил действовать проверенным способом: вызвать скупую слезу или хотя бы чувство жалости к обделённым радостями детям. Бабка из города вернётся нескоро, а сидеть в доме, пусть и культуры, не очень интересно.
– Да она всегда так, – махнул я рукой. – То боится, что мы простудимся, то переживает, что перегреемся, а потом перед родителями отвечать. Вот и сидим постоянно дома. Только грядки заставляет полоть. Вот и все прогулки.
Я понял, что попал в точку. Баба Валя даже охнула от сочувствия.
– Да где ж это видано, чтобы дети летом дома сидели? Я знала, конечно, что ваша бабушка резка на слово, но чтобы вот так, детей на улицу отпускать только грядки полоть…
Баба Валя покачала головой, но было заметно, что внутри у неё чувство жалости ещё борется с чувством долга. Всё-таки она обещала присмотреть и не выпускать.
– А хотите, я вам музыкальный кабинет открою? – оживилась она, найдя, как ей показалось, удачный компромисс.
Баба Валя – хорошая бабушка, но оказалась слишком доверчивой и недальновидной. Сунув нам палец в рот, она не подозревала, что пропадёт вся рука. Хотя я тоже ничего не подозревал. Многие незапланированные вещи начинаются с фразы: «А почему бы и нет?» Конечно, нам было интересно посмотреть музыкальный кабинет.
Музыкальный кабинет представлял из себя комнату, в которой были практически свалены разные музыкальные инструменты. Тут были и блестящие трубы, и барабаны разных размеров, гармошка. Даже балалаек несколько штук. Увидев, как у нас загорелись глаза, баба Валя подумала, что она угадала с занятием для нас.
– А это можно трогать? – с надеждой в голосе спросил я и посмотрел на неё.
– Конечно. Что с ними станется от того, что дети их потрогают? Я не ваша бабушка, у меня можно.
Знала бы баба Валя заранее, что потрогать нам будет мало, но, как говорят, если коготок увяз, птичьему оркестру быть. Оставив нас наедине с этим искушением, она ушла.
Я сначала покосился на балалайку, но, вспомнив, что в прошлый раз всё не очень хорошо закончилось, решил не рисковать больше. К струнным инструментам дед у меня отбил желание напрочь. Я выбрал что-то, похожее на пионерский горн, а Вовка взял бубен, но, как бы мы ни пытались себя развлечь, было всё равно скучно. Видимо, баба Валя почувствовала нашу тоску или у неё вызвали интерес наши музыкальные композиции, но через несколько минут она заглянула к нам.
– Может, вы на улице погуляете? – в её голосе было не предложение, а скорее какая-то надежда.
– А бубен можно взять с собой? – спросил Вовка.
Я так подумал, что баба Валя не наша бабка. Наша на такой вопрос наверняка ответила бы, что бубном можно только в бубен. Трубу я тоже решил с собой прихватить. Баба Валя на несколько секунд задумалась. Видимо, взвешивала бабкины пророчества насчёт нас. Затем её вера в доброту и невинность детей опустила планку опасности на минимум и она согласилась.
– Только от дома не отходите. Играйте во дворе, – попросила она нас. – А то мне от вашей бабки достанется.
То, что достанется всем за такую вольность, если бабка не застанет нас тут по приезде, я не сомневался, поэтому пообещал, что мы никуда не уйдём.
Расположившись во дворе Дома культуры, мы принялись разучивать новые композиции. Труба отчаянно скрипела, а бубен не в такт задавал свой ритм. Ещё через несколько минут баба Валя выглянула в окно.
– Если я вам разрешу чуть погулять вы же не очень далеко уйдёте? – вопрос бабы Вали прозвучал как просьба.
В итоге, получив полную вольную, мы мини-оркестром пошли по райцентру.
– О! А вы тут как? – навстречу нам шёл Миха с ребятами и был явно рад нашей встрече. – А это откуда у вас?
Я рассказал ему, что бабка уехала в город, а баба Валя из Дома культуры выдала нам музыкальные инструменты. Миха задумался.
– А там ещё есть?
– Полно, – ответил я.
Тут Миха рассказал свою идею. У Серёги был грач. Он как-то его подобрал и держал у себя. Хотел научить разговаривать, но толку никакого. А сегодня Гриша помер. Миха предложил устроить ему настоящие похороны – с оркестром, как полагается.
Я сначала не понял, при чём тут Гриша и почему нам его надо хоронить, да ещё и с оркестром. Не должны ли этим заниматься его родственники?
– Откуда у грача родственники? – теперь Миха не понял. – Если только Серёгу можно считать его родственником.
Разобравшись в том, что грач и Гриша – это одно и то же лицо, я предположил, что у грачей так не полагается. Да и баба Валя вряд ли нас отпустит с инструментами в деревню.
– Да и не надо в деревню, – сказал Миха. – Сейчас Серёга на велике сгоняет и привезёт его сюда. Мы за райцентром в лесочке и похороним. Со всеми почестями.
Серёга воспринял идею с энтузиазмом, а нам необходимо было за это время выпросить ещё инструментов у бабы Вали.
После недолгого колебания баба Валя поняла, что