И в пораженной тишине, звенящей теперь этим огромным человеческим вниманием, он шагнул вперед. Один шаг, второй, третий…
Она вся сжалась, будто никак не могла до конца понять, что происходит. А Ройс был не в состоянии отвести от нее свой взгляд, всматриваясь и впитывая каждую мелочь, словно поглощая все в ней… Не похожа на саму себя… И именно она в одно и то же время!
А Инди следила за ним этим своим полуслепым взглядом, который заставлял его глаза болеть…
Тьма внутри него ревела и рвалась наружу, взламывая изнутри грудную клетку. Морту тоже было интересно… И он хотел получить доступ к силе Мирты, которую ощущал в этой хрупкой и испуганной больной девушке, стоящей перед ними. Но Ройсу было не до внутреннего конфликта в своем разуме.
Между ним и ею остался шаг…
Ройс сделал тот, оказавшись впритык… Чувствовал, что его трясет и корежит от немедленной потребности сжать Инди в своих руках, сомкнуть на ней свои пальцы, так крепко, чтобы никто уже и никогда не смог их разъединить. Но он видел этот страх и боль в ее глазах, и они кромсали его сердце жестче самого острого меча…
Потому ли, чтобы ее не испугать(?), он рухнул на колени перед своей принцессой и женой, с отчаянной жадностью позволив себе лишь обхватить ее бедра руками поверх этой нелепой залатанной юбки ободранного платья, больше присталого какой-то бродяжке, нежели принцессе Мирты? И, прижавшись лбом к ее животу, слыша тихий испуганный всхлип, памятуя о том, в каком состоянии они когда-то нашли ее брата, просто тихо, сипло выдохнул:
— Инди…
И сам ощутил, как придавило всех тяжелое сумрачное эхо этого тихого шепота-стона. Ее тоже…
Он плакал? Это слезы или дикий огонь обжигал его глаза, стекая дорожками по щекам? Ройс не знал, не чувствовал… Все в нем в этот момент было сосредоточено только на ней.
Ощущал руками, лицом, губами, прижатыми к ней, мелкую, какую-то мучительную дрожь, сотрясающую всю Инди. Словно и она терпела некую муку?…
Его самого продолжала мучить почти невыносимая болезненная судорога, которую Ройс просто отодвинул ради того, чтобы познать это невероятное счастье — обнять жену… Но лицо, руки, все его тело и кожу, казалось, жгло. Даже кровь горела в сосудах, обжигая мышцы и жилы… У него шумело в ушах, и в голове плыла изумрудным маревом пьянящая дымка, подернутая клубящейся тьмой приглядывающегося Морта. Он ощущал себя пьяным, безумным, одурманенным ее теплом, присутствием, еле слышным прерывистым дыханием и тонким запахом Инди, который различал во всей этой какофонии толпы. Тихой музыкой ее пульса, теряющегося в шумном дыхании всех других.
Однако это не играло для Ройса никого значения. Как и то, что за всем происходящим, по-видимому, наблюдал едва не весь двор, правда, его друзья пытались хоть как-то прикрыть их своими спинами.
И… Он закаменел, да! Вбирая в себя, всем телом стремясь к легкому теплу в его волосах, когда в те опустились, будто теряясь, тонкие, дрожащие пальцы. Сжал свои руки слишком сильно, кажется, утратив контроль над силой.
С губ Инди сорвался всхлип, она вся дернулась в его объятиях… Вроде как рванулась назад от него…
Но… осталась стоять на месте. Ройс ощутил какое-то усилие воли в ней. Не мог еще понять. Не в состоянии мыслить и анализировать. Оголенные нервы, надорванные, сломленные чувства!
И они застыли вот так, в каком-то пронзительном миге, как будто бы каменные изваяния: настороженные, ошеломленные, настроенные лишь друг на друга…
Пока сзади не раздался чуть насмешливый, но полный откровенного счастья и радостного воодушевления голос молодого Герцога:
— Я так понимаю, вопрос с летней казнью закрыт раз и навсегда, да, Канцлер?
Глава 2
Именно эти слова Марти почему-то встряхнули его и заставили очень хорошо вспомнить, как чувствовал себя сам парень, когда они столкнулись в приграничном поселке… Осознать, насколько страшно, непонятно и тяжело сейчас может ощущать себя Инди от чересчур пристального и обильного внимания всех, кто толпился за спинами его команды. Пусть это и были самые верные люди в большинстве, но собралось уже достаточно и праздных любопытных, хоть и с опаской из-за его присутствия, а понемногу стекающихся, сбегающихся сюда со всех концов дворца. Слухи разлетались, разносились, казалось, сквозняком по щелям…
Шутка ли — принцесса жива! И всем явно хотелось воочию в этом убедиться.
К тому же он все сильнее ощущал дрожь тела Инди под своими пальцами. И, судя по тому, как она выглядела, а также по проступающим под тонкой бледной кожей косточкам, жизнь в эти месяцы его любимую не баловала…
Глубины ада!
Эта мысль и понимание вызвали еще непривычный, но уже знакомый темный отклик бешенства внутри него. Словно бы гул нарастающей волны — сила Морта, моментом готовая отозваться на его злость, вспыхнуть, сметая и уничтожая все вокруг. Однако сейчас… это было подобно неконтролируемой вспышке звезды! Темной, несущей смерть всем тем, кто был повинен в состоянии Инди! Буквально требующее от него кровавого уничтожения этих людей…
И понадобилось действительно выраженное усилие воли, чтобы подавить этот гнев, разгорающийся внутри все ярче. Одернуть, напомнить, сколь хрупкий и бесценный дар сейчас в его руках. Иное — бессмысленно и пустое!
О чем он?! Инди жива! А ведь даже Марен не верил в такую возможность!
Остальное переборют, справятся! У Ройса не было сомнений. В данное мгновение у него вообще от невыразимого, какого-то нереально безумного счастья, казалось, вот-вот грудь разорвет. Не существовало для него ничего невозможного!..
Но сейчас ей точно нужен перерыв и отдых. В тишине и без этих десятков бесящих любопытных глаз, которые и по нему «пропечатывались» какофонией впечатлений. Что могла чувствовать его жена при ее восприимчивости к чужим эмоциям, думать не хотелось.
А еще то, нечто непонятное, глубинное и глубокое, слишком мощное и неуправляемое, что притаилось внутри самого Ройса, приглядываясь к происходящему, становилось все беспокойней. Почему-то казалось, что это «нечто», имя которого он слишком хорошо на самом деле знал, и сам позволил выйти в этот мир, вот-вот могло рвануть, как подрывался порох от магии колдунов…
Обилие чужого внимания и всех этих людей вокруг него и Инди внезапно стало бесить, вызывая бешенство и раздражение. Он будто медленно раскалялся изнутри. А Ройс